Большинство учёных-сирологов уверены, опираясь на материал творений Афраата и прп. Ефрема Сирина, что «...на исходе IV столетия мужчины и женщины, пребывающие в безбрачии, были свободны в выборе своего собственного порядка жизни внутри местных общин. В то время в сироязычном мире нельзя было услышать об уходе в пустыни или горы в индивидуальном порядке или коллективным образом»[1256]. Также важно привести замечание, которое высказал о. Роберт Маррей: «...все произведения сирийских писателей раннего периода подтверждают общее впечатление, что обеты Христу были крайне индивидуальными»[1257].
2. Вторая группа значений слова îḥîḏāyûṯā («внутренняя сосредоточенность, целостность») выражается в «Тахвите» следующим образом:
Здесь идет рёчь об уединённых (îḥîḏāyê), принимающих иго уподобления Христу (как уже было нами отмечено выше). Выражение «хранить молчание» не может означать физического молчания, так как в этом случае его сложно согласовать со следующим призывом из «правила Афраата», с очевидностью указывающим на общение îḥîḏāyê с другими людьми:
Следовательно, под молчанием не подразумевается полное уединение и отказ от общения. К пониманию требования хранения молчания ведет уже цитированное место из четвертого параграфа «Тахвиты», часть которого, из-за его важности, мы приведем ещё раз: «И так подобает ему жить, как написано пророком Иеремией: «Благо человеку, когда он несет Твоё иго в юности своей; сидит уединённо и молчит, ибо взял на себя Твоё иго». Следовательно, возлюбленный мой, тому, кто возложил на себя иго Христово, подобает сохранять иго свое в чистоте»[1260]. Из приведённого Афраатом места из «Плача Иеремии» становится ясно, что понятие ига связано и с уединением и с молчанием, но не в физическом смысле. Получается, что îḥîḏāyā в миру — но один, в окружении людей — но молчит. Приводимое Афраатом объяснение цитаты из «Плача Иеремии» задает следующий смысл выражению «сидит уединённо и молчит»: только таким образом можно сохранить иго в чистоте. А под чистотой Афраат всегда имеет в виду непорочность, хранение себя от греха. Таким образом, уединение и молчание понимаются Афраатом как условия беспорочного несения ига, то есть уподобления Христу, и заключаются в хранении внутренней чистоты: отвержении греха, порока и противостоящей Богу воли. Исходя из этого, можно считать, что выражение «хранить молчание» означает сохранение внутренней целостности и непорочности на пути уподобления Христу. Важно отметить, что в понятие молчания Афраат не вкладывает мистического смысла (это впервые сделает Иоанн Апамейский в V веке, а за ним эту тему доведут до совершенства писатели позднесирийского исихазма). Молчание выступает для него прежде всего как аскетическая категория, выражающая стремление подчинить свою волю Христу.
Внутреннее единство для Афраата проявляется также в любви ко Христу и в отвержении самого себя:
Любовь обручившегося Христу не ограничивается земными рамками, и подвижник обращается к небу, ожидая явления своего Жениха:
3. Перейдём к третьей группе значений: особое отношение îḥîḏāyā и Христа. Оно имеет несколько аспектов.
1260
Col. 261; по нашему мнению, этот пассаж (Плач.3:27 и далее) является одним из ключевых для понимания феномена монашества и монашеского подвига (для Афраата это