Мальчики вскочили, стали благодарить за подарки.
А подполковник продолжал, лукаво улыбаясь:
— Рассказывали мне, что один товарищ патроны все хотел раздобыть. Так я должен предупредить, что патроны — это имущество армии, а не игрушка. Для ваших игр я вам дам две пилотки и две неприятельские каски. И один ремень на двоих.
— Ремень пусть Димка возьмет, — заметил Сеня, — у него всегда штаны падают.
— Хорошо, — сказал подполковник. — а тебе я отдам свой старый планшет.
За окном послышался шум приближающейся машины.
— Ну вот и Фирсов прибыл за вами, — сказал подполковник. — Можете ехать.
Ребятам вдруг жаль стало расставаться с подполковником. Тяжело вздохнув, Сеня подошел и протянул руку. Криворученко обнял ребят за плечи и вышел с ними на крыльцо.
— Дружить с вами буду крепко, — сказал он, — письмо напишу, а может сам приеду.
— Лучше сами приезжайте, — предложил Сеня, — мы вам отряд покажем, у нас все хорошие ребята.
Машина стояла у дома. Фнрсов завел мотор. Криворученко сошел с крыльца, помог ребятам взобраться на заднее сиденье вездехода. Капитан Добродеев уселся рядом с шофером.
— До свиданья, до свиданья, товарищ подполковник! — повторил несколько раз Сеня, а за ним и Дима.
— До свиданья, ребятки! Я свое слово сдержу. Только помните мой наказ. А к осени я к вам новую учительницу пришлю, но чтобы учились на пятерки.
Подполковник кивнул Фирсову. Машина слегка покачнулась и покатила вперед, оставляя позади себя облако пыли.
Криворученко проводил машину взглядом. Ему тоже было жаль расставаться с ребятами, ставшими ему такими близкими за эти два дня. Он медленно поднялся по ступенькам крыльца и вошел в дом.
СПУСТЯ ГОД
Глубокой осенью из Кочек, Замостья, Панина и других деревень ушли все воинские части. Снялся ремонтно-восстановительный батальон с дядей Федей и Харитошей, снялся подполковник Криворученко с капитаном и лейтенантом, снялся летчик Журавлев, снялся и командующий.
— Погнали фашиста к границе, — радуясь, говорили жители.
Весть об уходе воинских частей из деревень дошла и до Точилиной пасеки. Ребята Кунинского отряда, а больше всех Дима Кунин и Сеня Чашкин, ждали: вот-вот приедет подполковник. Но подполковник не ехал. И ребята, потеряв надежду, загрустили. Еще в августе в деревню пришла крупная, с русыми волосами девушка — Анна Андреевна Никитина, созвала сельский сход и объявила, что через неделю открывается школа. На другой день она ушла в районный город и возвратилась с сундуком на плечах. В сундуке лежали учебники, тетради, ручки, чернила.
Андрейка Дынников первым увидел Анну Андреевну. Он кликнул ребят, и все побежали ей навстречу.
— Мы понесем, — закричали они наперебой, — мы понесем!
В первый день после уроков Анна Андреевна сказала: «Ребята, идите домой», но ребята остались сидеть на местах и перешептывались. Поднялся Дима и нерешительно спросил:
— Анна Андреевна, ребята интересуются, не подполковник ли Криворученко вас послал сюда?
— Меня направил районный отдел народного образования по требованию какой-то воинской части, но никакого подполковника я не знаю, — ответила учительница.
Уходя из школы, ребята говорили между собой, что, конечно, это подполковник позаботился о них, но что, очевидно, он очень занят и приедет уже после войны.
Зима в тот год была ранняя, снежная и морозная. Сеня после уроков оставался в школе, помогая неуспевающим ребятам. Он по-прежнему считался лучшим учеником. Анна Андреевна была довольна им. Однажды она предложила:
— Чашкин, проведи сегодня урок истории, а я буду слушать со стороны.
Сеня, волнуясь, сел за стол учительницы, вызывал ребят, спрашивал, поправлял их, сам рассказывал. В другой раз «учительствовал» Андрейка Дынников, Ваня Косых и даже Толя Шаповалов. После занятий они шли на широкий школьный двор, пилили и кололи дрова, помогали сторожихе тете Фросе топить печь. Часто они усаживались у печи и слушали рассказы тети Фроси. Историй она знала бесконечно много, и ребята слушали ее внимательно.
Прошел год с тех пор, как Сеня нашел бутылку с донесением партизан. Вся Калининская область была освобождена от фашистских захватчиков.
На израненной земле возродилась жизнь, заколосились хлеба, зацвел лен. Люди снова узнали, что такое радость.