Мария Никитична встала из-за стола и направилась к кровати.
— Ложитесь тут, — предложила она Федору, — а мы с Сеней на печи.
— Я машину не оставлю. Вот бы сена или соломы раздобыть и любо-дорого как высплюсь. Ночи-то ведь теплые.
— Мамка, мне можно с дядей Федей? — попросил Сеня.
— Конечно, мамаша позволит, — сказал шофер.
Вышли на улицу. Федор поднял Сеню и поставил на скат, а Сеня, ухватившись за борт, полез в кузов. Мария Никитична сходила за одеялом, потом принесла охапку сена. Федор разбросал сено и лег на спину, подложив руки под голову. Сеня, подражая водителю, лег тоже на спину и стал следить за звездами. Прищурит глаза — и у каждой звезды появляются дрожащие лучи. Черной стеной стоял неподвижно лес. Над оврагом, тянувшимся к ржаному полю, клубилась туманная дымка. На зареченской стороне лаяла собака..
— Дядя, — спросил Сеня, — вот вы все знаете. Скажите, когда война кончится?
— Должно быть скоро, сынок.
— А вы фашистов убивали?
— Не приходилось. Наша часть ремонтная, в боях не участвуем.
— Дядя Федя, еще я что хотел сказать, достаньте мне винтовку. Знаете, я тогда что натворю?
— Не могу. Каждый боец головой отвечает за оружие,
— Тогда патронов.
— А из чего стрелять будешь? — усмехнулся Федор.
— Сам смастерю ружье, — уверенно ответил Сеня.
— Ладно! Спи, утром поговорим.
Шофер погасил папиросу, бросил окурок за борт, повернулся на бок и уснул. Сеня еще долго лежал на спине, прислушивался к ночным шорохам, смотрел на звезды — мерцает звездочка, потом вдруг сорвется и полетит вниз, вспыхнув огненной дужкой.
Под утро Сеня проснулся от холода. Солнце еще не вставало, только край тучки окрасился на востоке ярким золотом. На крышах домов, на кустах и придорожной траве лежала роса. Радостно пели птицы. Шофер еще крепко спал. Поеживаясь, Сеня потихоньку вылез из машины и побежал в избу досыпать. Проснулся он, когда солнце уже ярко светило на ясном безоблачном небе. Бросился на улицу — машины нет.
— Мамка, а где дядя Федор? — спросил он с дрожью в голосе.
— Уехал.
— Патроны оставил?
— Какие там еще патроны? — удивилась Мария Никитична.
— Эх, обманщик, — рассердился Сеня, — пусть только другой раз приедет, я ему гвоздем шину проткну, будет знать как дурачить.
— Не стыдно тебе глупости говорить, — рассердилась Мария Никитична, — бессовестный ты, машина-то ведь Советской Армии.
Сеня смущенно умолк и вышел из дому.
ТАИНСТВЕННАЯ БУТЫЛКА
Сеня сидел за столом, макал хлеб в молоко и все думал про дядю Федю. «Придет время, — рассуждал он, — доберусь до Кочек, тогда и патронов достану и даже ружье. Держитесь, Димка и Петька!»
За окном раздался свист: Фью! Фью! Фью! Пауза — и снова три раза:; фью-фью-фью. Условный знак — так Дима собирал отряд.
Сеня залпом допил молоко и поспешил на улицу. За плетнем стояли Дима с Петей. За ними в полном боевом порядке весь отряд: в первом ряду Ваня Косых — самый высокий из ребят. Волосы ежиком, руки проворные, цепкие. Рядом с Ваней Миша Бубенчиков, хилый, бледный от частых приступов малярии. После того как учительница Антонина Федоровна прочитала ребятам в школе рассказ Чехова «Мальчики», Бубенчикова стали звать «бледнолицый брат мой».
Антонина Федоровна, с ямочками на розовых щеках и строгими черными глазами, считалась лучшей учительницей в районе. Когда началась война, она неожиданно исчезла из села. Никому ничего не сказала, ни с кем не попрощалась. Через три месяца привезли из района газету «Зиамя коммуны». В газете писалось, что санитарка А. Ф. Белько под огнем противника вынесла тридцать раненых с поля боя и награждена за это орденом. Ребята гордились ею, даже письмо написали, сложили треугольником и указали адрес: «В редакцию газеты «Знамя коммуны». Переслать санитарной сестре орденоносцу Антонине Федоровне Белько».
Во втором ряду стоял маленький, толстенький Толя Шаповалов, такой же драчун, как и Зубарев, за ним Минька Котиков с желтыми, как солома, волосами.
— Идешь? — спросил Дима.
Сеня молчал. Тянуло к ребятам, но решил сперва упрямиться.
— Пулеметчиком пойду, — сказал он, прислонившись к плетню.
— Заладил одно и то же. Почему ты, а не Петька?
— Потому, что я сегодня на машине спал с шофером.
— Врешь, — не стерпел Петя, — врешь.
— Не вру, — обиделся Сеня.
— Врешь ты, Чашечка, — сказал Дима, — откуда машина, что за машина?