Джеймс Хилл осуждающе покачал головой.
— А я вот во всем доверяю этой «мелкой сошке», — сказал он. — На фабрике есть менеджер, который знает о шерсти гораздо больше меня, и очень компетентный секретарь...
— У которой такой приятный голос, — язвительно заметила Джани. Она вспомнила, как не понравился ей этот голос, когда она звонила на фабрику.
— Она действительно отлично знает свою работу. — Внезапно он перестал улыбаться и бесцеремонно сказал: — Мы продолжим обсуждение прискорбного состояния моего бизнеса за кофе.
Девушка попыталась было отказаться, ссылаясь на нехватку времени, но напрасно. Без разговоров он усадил ее в углу вокзального буфета, а сам отправился за кофе.
Пока она грела озябшие ладони о горячую чашку с кофе, Джеймс Хилл сказал:
— Я не буду спрашивать вас о ваших делах в Шеффилде. Вы убили на них весь день?
Джани ответила, слегка запинаясь:
— Мне... мне пришлось подождать Рики из школы и... и потом было нелегко уйти. А его отец освободился только в шесть часов. — Джеймс Хилл продолжал молчать, и тогда Джани, смущенно уставившись в чашку, добавила: — Канада накрылась, как я и боялась. Она таки заставила его отказаться от своей мечты.
Советник Хилл прикурил сигарету и смотрел на пламя спички, пока оно не обожгло его пальцы.
— Они ведь поженились? Или же нет? — суховато спросил он.
— Нет! — взволнованно заявила Джани. — Нет! На самом деле он не хочет жениться на ней и навсегда осесть в этом унылом городе! Понимаете, его будет вечно тянуть к путешествиям, приключениям, риску. Да, я понимаю, для Рики будет лучше, если его отец останется здесь навсегда. Но Ричард Брейд никогда не сможет смириться со скукой, бесцветной жизнью клерка в офисе. Он никогда не будет счастлив в Шеффилде.
— И все же так будет лучше для мальчика, — заметил Джеймс.
Джани покачала головой:
— Я провела с Рики сегодня два часа. Хелен и ее мать каждую минуту заставляют мальчика почувствовать, что они только терпят его. Понимаете, они все делают как надо: кормят Рики, одевают, вовремя укладывают спать. Но делают они это с таким видом, будто выполняют тяжкий долг! — Губы Джани задрожали. — Мне было так тяжело смотреть на него, поймите! Он чувствует себя лишним в этой семье...
Что-то пробубнил громкоговоритель. Джани испуганно подскочила:
— Мой поезд! Я сейчас опоздаю!
Чуть не перевернув стол, она выскочила в зал и остановилась, увидев надпись на доске объявлений: «Линия на Пенистон все еще блокирована».
— Все еще блокирована! — в ужасе воскликнула она.
— Я уже слышал это. Кажется, из-за обледенелых рельсов поезд потерпел крушение. Наверное, сегодня пустить эту линию не удастся.
— Почему, ну почему вы мне сразу не сказали?
— Я думал, что линию уже удалось расчистить. Но, как видно, мои надежды не оправдались.
Джани нервно ломала руки.
— Что же теперь делать?
— Самым разумным будет переночевать в отеле и попытаться уехать завтра утром.
Джани разозлило его демонстративное спокойствие.
— Перестаньте говорить ерунду! Разве вы не знаете, что завтра заседание?
— Моя секретарша никогда не позволит мне этого забыть. Хотя она считает, что эти заседания — пустая трата времени.
Джани бросила на него обиженный взгляд:
— Ваша умница секретарша не представляет, что это значит для нас! Я не могу задерживаться здесь ни на час! К тому же погода завтра может стать еще хуже.
— Я приехал на своей машине, — осторожно сказал Джеймс Хилл, и Джани тут же забыла о своей обиде.
— Вы с ума сошли! — возмутилась она. — В такую погоду!
— Да, это безумие, — признался он. — Но я должен был убедиться, что с вами все в порядке. — Он внезапно замолчал и нахмурился. — Но, во всяком случае, я теперь знаю, что вас нужно довезти до дома.
— Вы... — прошептала Джани, — вы приехали только ради меня? И у вас на самом деле не было никаких неотложных дел?
— Никаких, — подтвердил советник Хилл, продолжая хмуриться.
Джани робко дотронулась до его руки:
— Это... это было очень мило с вашей стороны... — Она с трудом сглотнула. — Я... я очень вам благодарна. — И затем, собравшись с духом, она добавила: — И если дорога еще открыта, я с радостью соглашусь поехать с вами.
— Не стоит благодарности, — вежливо ответил Джеймс Хилл. — Проезжать Глоссоп и Шейк-Пасс будет немного рискованно, но Флауч еще чист. Кроме того, у меня есть цепи. Как насчет того, чтобы поесть, прежде чем мы отправимся в путь?
Но Джани хотела отправляться немедленно. Тогда можно было ожидать, что они будут дома уже через пару часов.
— И тогда мы сможем есть хоть всю ночь! — заявила она.
Джеймс все же настоял на еще одной чашке кофе и вернулся из буфета, нагрузившись пакетами с сандвичами, шоколадом и фруктами. Это заставило Джани тайно встревожиться, но она промолчала, предпочтя не показывать ему, что она боится обледенелой дороги.
Уже в машине Джани, молча сидевшая рядом с Джеймсом, не могла удержаться от воспоминаний о прошлом вечере и в душе удивлялась, как он нашел в себе силы, чтобы приехать сегодня за ней в Шеффилд. Она продолжала думать об этом и когда дорога пошла вверх к Флауч-Пасс. Ночь была непроглядно-черной, снежные сугробы пугающе блестели в свете фар.
— Зажгите мне сигарету, — внезапно попросил Джеймс Хилл. — И, ради бога, поговорите со мной, иначе мы оба уснем!
Джани резко выпрямилась, отгоняя сон. Ей пришлось порыться в его кармане, чтобы найти сигареты и спички. Она охотно согласилась с ним поговорить, рассказывая ему все, что только приходило ей в голову: о занавесках, которые они с миссис Бриггс собирались купить для детского дома, о приключениях и несчастных случаях с детьми…
Они так быстро ехали вперед, что, когда машина внезапно влетела в глубокий сугроб, это показалось им обоим невероятным. Джеймс, выбравшийся на дорогу через багажник — перед машины застрял в снегу и дверцы не открывались, — вскоре обнаружил, что они въехали вовсе не в сугроб. На дорогу, полностью перекрыв ее, обрушилась небольшая лавина. Даже если бы им удалось каким-то чудом вытащить машину, ехать дальше было все равно невозможно. Он не стал обманывать Джани.
— Мы крепко застряли здесь до тех пор, пока на трассу не выйдет снегоуборочная техника. Хотя, судя по всему, им придется ударно потрудиться, чтобы очистить этот участок дороги. Вот черт! — проворчал Джеймс. — Хорошенький же путь я выбрал! — И, глядя на убитую горем Джани, добавил: — Не пугайтесь. Конечно, здесь тесновато и не особенно уютно, но у нас есть еда, машина нас согреет и обеспечит крышу над головой. Даже если новая лавина нас накроет, крыша должна выдержать.
— Я ни капельки не боюсь. — Джани бодрилась, но ее голос дрожал. — Но... но я даже не думала, что такое может случиться. — Она нервно сжала руки. — Не знаю, как мы объясним это! Мисс Саймон будет так беспокоиться! Она обязательно позвонит в полицию, вас начнут искать. А когда обнаружится правда, люди, наверное, станут смеяться и... и все переврут... Из-за меня может пострадать ваша репутация...
Джеймс Хилл странно взглянул на нее:
— Моя репутация?
— Знаю, это чепуха, — сказала Джани, краснея как вареный рак, — но сплетни — ужасная вещь! Они способны испортить вам карьеру. А в ратуше они просто плодятся как мухи! И откуда тамошние служащие только берут всю эту грязь, которую готовы вылить на каждого, да, на каждого человека! Это так низко...
— Мерзко, — согласился советник Хилл. — Этот вопрос мне следует обговорить с моим другом, начальником полиции.
Джани с подозрением поглядела на него:
— Вы опять шутите!
— Шучу? Уверяю вас, я говорю совершенно серьезно.
— Некоторые люди, — храбро продолжала Джани, — не обращают на это внимания. Но вы человек известный, и к тому же вы... вы такой...