— Воды! — невольно прошептали его побелевшие губы.
Остролицый бросился за флягой, но широкоплечий выхватил ее у него, отпил глоток, вылил немного на угли и снова отпил. Зрачки геолога расширились, губы вытянулись, как у человека, который пьет воду из ручья, распухший язык еле ворочался во рту. Незиф сунул флягу остролицему и рукой дал знак унести ее.
— Воды! — жалобно простонал геолог.
— Скажи про знаки!
— Зверь! — хрипло выдавил из себя геолог, подскакивая из последних сил.
Его поддерживала одна мысль — не упасть, выдержать, показать этим извергам, что им не сломить его воли, что он не подчинится насилию. Ступней он больше не чувствовал. Сердце бешено колотилось, готовое выскочить из груди. Он часто и тяжело дышал, жадно ловя воздух открытым ртом. Терпеть было почти невозможно, но ненависть придавала ему сил.
— Говори! — мрачно настаивал широкоплечий.
— Нет! — гневно ответил геолог.
— Тогда подыхай!
— И подохну, но все равно ничего не скажу! — яростно прохрипел юноша.
Глаза его зло, сверкнули. В полумраке, чуть освещаемом раскаленными углями, подскакивающая фигура была похожа на огромную летучую мышь, которая пытается расправить крылья и полететь, но не может. На веках и губах геолог ощущал соленые капли пота. Ступни его распухли и сильно болели. Его мутило. Глаза закрывались сами собой. Больше выдержать он не мог. Хотел протянуть руки, чтобы ухватиться за что-нибудь, но они не шевелились. Он забыл, что они были связаны у него за спиной. Что это гудит вокруг? Где он? Куда он падает? Он открыл рот, чтобы крикнуть, но не издал ни звука и рухнул, как сноп. «Горю», — мелькнула в голове последняя мысль, и он потерял сознание. Голова с тупым стуком ударилась о землю. Ноги его конвульсивно дергались, словно он продолжал прыгать.
— Лиман, воды! — крикнул Незиф, подхватил геолога под мышки, оттащил его в сторону и отпустил. Безжизненное тело свалилось мешком. Лиман принес флягу. Налив воды на руку, Незиф смочил ею лоб и волосы юноши, сбрызнул грудь, полил ступни. Геолог шевельнулся, открыл глаза. Взгляд их был мутным. Постепенно к нему начало, возвращаться сознание. Незиф понял это по прояснившемуся взгляду, встряхнул его за плечи и заревел:
— В огонь!
Геолог в ужасе отпрянул назад. «Нет!» — хотелось крикнуть ему, но из горла вырвались лишь сдавленные нечленораздельные звуки.
Незиф приблизился к нему и протянул руки, чтобы схватить.
— В огонь! — еще более властно и дико прозвучал его голос.
На него смотрели глаза, в которых было страдание и презрение, мольба и твердость. Оттолкнув его руки, юноша сам ступил в белый круг.
— Про большое богатство, видать, знает, оттого и упрямится, — шепнул Лиман Незифу.
— Ничего, попляшет еще по-медвежьи, все скажет, — зло процедил сквозь зубы Незиф.
В тот же миг безмолвие горной ночи нарушил крик филина, от которого оба застыли на месте. Крик повторился и таинственно замер, ударившись о стволы деревьев.
— Это Чоку, — прошептал Лиман, облизнув губы, и в замешательстве уставился на Незифа.
— Филин, кажись, — нерешительно произнес Незиф.
— Нет, это Чоку так кричит. Я знаю. Сейчас в третий раз крикнет.
И действительно, тишину снова нарушил крик.
— Что ему здесь надо?
— Ищет кого-то, должно быть, и знак подает.
— Нас?
Лиман пожал плечами:
— Не знаю.
Раздраженный неудачным допросом геолога, Незиф пришел в неистовство из-за того, что так неожиданно спутались все его планы.
Испуганный, словно провинившийся в чем-то ребенок, Лиман стоял, опустив руки, и беспомощно сжимал в одной из них флягу. Она легонько подрагивала.
— Они знают, что мы в этих местах хоронимся, когда переходим границу. Может, нас и ищут.
— Знают, — прошипел Незиф. — Что ж ты не сказал раньше? Шкуру с тебя надо спустить.
Он бросился вперед, оттащил потерявшего сознание геолога в кусты, кинул туда же рюкзак, ботинки, носки.