– Это которую машиной что ли сбило? – спросила женщина.
– Ага, та самая, – закивал Юрка.
– Это моя соседка, тетя Маша, – показала она рукой на рядом расположенную кровать. – Только она по-моему сейчас спит.
– Спит? Ну ладно, я тогда пойду, – произнес Юрка.
– Подожди-ка, – остановила его женщина. – А ты кто ей будешь, может внук? А то ее кроме милиционера никто не навещал. А спрашиваем – говорит нет у нее никого.
– Нет, я ей не родственник, она вообще меня не знает, – стал объяснять Юрка. – Просто я хотел узнать, как она себя чувствует. Раз она спит, то зайду в другой раз.
– Как это не знает, что-то я не пойму, – не отставала женщина.
– Просто я видел, как ее тогда сбила машина, – рассказал Гислер.
– Да ты что, – всплеснула руками тетка и даже попыталась присесть на кровати. – Ну ты заходи еще обязательно, тетя Маша будет очень рада.
– Я зайду, – пообещал Юрка. – Передайте ей, чтобы поскорее выздоравливала.
Гислер вышел из больницы и пошел на остановку. Какой-то человек, стоящий рядом, спросил у него, сколько времени.
Юрка ответил и это напомнило ему о том, что он обещал зайти навестить Антона. Он прыгнул в подошедший как раз троллейбус.
– Наконец-то явился, – дверь открыла Ева.
– Привет, – дружелюбно произнес Гислер. – Как наш больной?
– Наш больной ничего, – ответил я. – Я думал, Юрка, что ты совсем не придешь.
– Как ты мог так обо мне подумать? – возмутился Гислер. – Просто я гонялся по делам. Ты все болеешь или уже выздоровел?
– Почти как огурчик, Ева тут меня еще подлечила немного, – рассказал я.
– Что там твой друг решил? – спросила Гислера Журавлева.
– Какой друг? – не понял Юрка.
– Ну тот, свидетель дорожного происшествия, – напомнила ему Ева.
– Решил сообщить все-таки в милицию, вдруг у них больше нет никаких свидетелей, – объяснил Гислер.
– Вы о чем вообще разговариваете? – попытался вмешаться я, потому что не понимал ни единого слова. – Вот так один день просидишь дома и выпадаешь совершенно из событий.
Ева, не дав сказать ни слова Юрке, пересказала историю, которую услышала из его уст.
– Это ты что ли был тем свидетелем? – спросил я напрямик у Юрки.
– Я? – растерялся Гислер поначалу. – Да, я.
– Ты сообщил в милицию? – удивился я.
– Да, – честно признался Юрка.
– Ты правильно поступил, это твой человеческий долг, – высказала свое мнение Журавлева.
– Кстати, ты рассказала ему свою историю? – спросил у нее Юрка, а сам подумал, что про человеческий долг он уже где-то слышал.
– Какую историю? – нахмурился я. Слишком много без меня событий происходит.
– Давай рассказывай, ты же собиралась, – Гислер пристально посмотрел на Еву.
– Знаешь, я хотела поговорить насчет рукописи, – смутилась Журавлева.
– Что насчет рукописи? – заинтересовался я.
– Она думает, что ее история больше подходит по смыслу послания, чем твоя с пропавшим щенком, – выпалил Юрка.
– Что за история? – удивился я.
– Мне случайно позвонила девочка, которая приехала к бабушке и заблудилась, – сбиваясь, стала объяснять Ева.
Юрка взял слово и пересказал то, что слышал от нее раньше.
Журавлева только стояла и поддакивала.
– Вот я и подумала, что телефон тоже можно расшифровать как придуманные уста, правда ведь? – обратилась ко мне Ева.
– В принципе, да, – ответил я, немного подумав.
– Ну, меня тоже это взволновало, и я решила ей помочь, хотя до сих пор не понимаю, почему выбор пал именно на меня, – с жаром доказывала девочка. – Ведь могла же она позвонить кому-нибудь другому. Что ты на это скажешь?
– Не знаю, – я совершенно растерялся от такого поворота событий.
– А ты что думаешь? – мы с ней оба повернулись в сторону Гислера.
Юрка стоял, погрузившись в свои раздумья, и по-моему, совершенно не слышал, о чем мы тут с Евой спорим.
– Юр, ты слышал, о чем мы говорили? – нервно спросила Ева.
– Мы ждем твоего мнения.
– Да, – вернулся Гислер из заоблачных далей. – Я подумал, что и моя версия может быть верной, если уж на то пошло.
– Какая еще версия? – раздраженно спросила Журавлева.
– Телевизор же тоже можно представить как придуманные уста?
– задал вопрос Юрка.
– Можно, – согласились ребята. – А причем тут телевизор?
– Ну как же? Я по телевизору увидел бегущую строку с объявлением, в котором просили откликнуться очевидцев того дорожно-транспортного происшествия, – объяснил Гислер. – И дальше все сходится, так же как и у вас.
– Да вы просто навыдумывали какую-то ерунду, – сказала Ева. – Это все простое совпадение, игра воображения. Только подумайте, чем мы вообще занимаемся.
– Действительно, как дети малые, – поддержал ее Гислер.
– А я уверен, что эта рукопись имеет какой-то смысл, возможно сейчас он нам еще непонятен, – заметил я.
– И вряд ли вообще когда-нибудь он нам станет понятен, – разозлилась Ева.
– Ева, откуда такой пессимизм? – удивился Юрка. – Раньше ты так никогда не говорила.
– И вообще мне пора, что-то я слишком долго тут с вами задержалась, – заявила Журавлева и стала собираться.
Мы с Юркой посмотрели друг на друга, не понимая, что происходит с Евой. Словно ее что-то сильно разозлило. Я жестом у Гислера спрашивал – мол что происходит. А он у меня в ответ то же самое.
– Ну тогда я тоже пойду, а то у меня еще дел по горло, – сказал Юрка.
– Вот так друзья и кинули больного товарища, – не удержался я, но потом понял, что сейчас этот юмор не к месту. – Шучу. Спасибо, что вы так со мной нянчились, особенно Ева.
– Не за что, – сказала Журавлева и пошла к двери. – Пока.
Юрка даже не успел за это время одеться, так быстро она убежала.
– Юр, скажи честно, что ты думаешь о рукописи, – остановил я его у самых дверей.
– Я не знаю, Антон, честно, – сказал Гислер. – Кстати, тебе отдать этот листок?
– Да, конечно, давай, – кивнул я и забрал рукопись себе.
Глава 6
Каждый сам за себя
Ева сама не заметила, как уже очутилась дома. Эти упрямые мальчишки просто вывели ее из себя, она просто ничего не могла с собой поделать. А уж этот Антон считает себя самым умным, думает, что если ему досталась эта бумага, то он один все и понимает.
Надо быть похитрее и поступать по-своему. Раз они ничего не понимают, то и нечего им рассказывать.
Она приняла это решение и полезла в ящик стола, где лежал листочек, в который она переписала себе весь текст послания из рукописи.
Журавлева прочитала второе четверостишие:
– Совершенная бессмыслица какая-то, – сказала вслух Ева.
– Какое слово? Какой смысл?
Потом она решила, что сегодня не в состоянии думать об этом.
И вообще что-то она сильно разнервничалась, надо заняться каким-нибудь спокойным делом. Она взяла в руки карты, чтобы погадать себе. Это занятие всегда ее успокаивало. Но выходило совсем не то, что бы ей хотелось видеть. Тогда она бросила и это занятие. Решив, что день все равно не удался, Ева легла спать.
На следующий день в школе Ева на мальчишек не обращала практически никакого внимания. Нет, она с ними не ссорилась, просто говорила об чем угодно, только не о рукописи.
И после уроков она как-то незаметно смылась домой. Еще по дороге Журавлева все думала, какое же она слово запомнила.
Размышления привели ее к мысли, что может быть это должно быть как-то связано с первым четверостишием.
Мысленно она вернулась в тот день и стала по порядку перебирать события. Звонила несколько раз эта Юля, потом она отправилась ее выручать, затем позвонила Юрке, с его помощью вычислили адрес Юлиной бабушки. Приехали к ней, потом пили чай и рассказывали бабушке о том, что произошло. Все это время никакие особые слова не припоминаются. Значит что-то было сказано потом.