— Оскар никогда не ошибается. — угрюмо ответила я, отгоняя мысль. что еще недавно могла бы так сказать и о Саше.
— Тогда его надо заспиртовать и в музей. — недобро усмехнулась Доротея. — Да только знаю я нас, баб. Мы ж в упор очевидного не видим.
Я отошла от нее и вышла в коридор, поболтать с Синтией. Верная секретарша старательно поддерживала беседу, улыбалась в нужных местах, но я видела — ей тоже не по себе. Доротея не выходила из кабинета, и я начала уже раскаиваться в своей несдержанности. Да, она удачно пробила броню недоверия Маши, теперь та невольно начнет искать у Оскара косяки. Допустим, даже найдет. А что потом? Начнет исправлять, надеясь на последующее чудо? Или решит, что раз он виноват во всех неудачах, то с нее хватит, и подаст на развод? Если честно, второй вариант казался мне куда более реальным. А я ведь не этого хотела добиться…
Впрочем, чего уж теперь расстраиваться. Если Маша поверит в гадание, все может получиться очень даже неплохо. Надо попробовать исправить ситуацию, найти какую-то более-менее серьезную ошибку Оскара, исправить и посмотреть, что выйдет. Главное, не пытаться уличить его в измене — разве не на это намекала Доротея? Хотя, какая разница, что она имела в виду, искать будем без нее, и я прослежу, чтобы в красивую голову Маши не пришли ненужные мысли. Оскар следователь, более того, глава следственного отдела по особо тяжелым преступлениям. Наверняка у него есть и ошибки, и нераскрытые дела. Так что большое и благодатное поле для поиска, есть где развернуться. А что, благодатная идея. И для Маши такое занятие в любом случае будет благотворным, если ее хорошенько нагрузить, некогда будет переживать и рыдать. А там, глядишь, отвлечется от навязчивого желания иметь ребенка, и беременность внезапно нагрянет. Права Доротея, ох права. Ситуацию надо хоть как-то разрешить. И Маше, и особенно мне.
Синтии позвонил очередной клиент, а я вышла на улицу и решительно набрала номер мужа:
— Саша… да, я знаю, что ты занят. Ты теперь всегда занят. Я только хотела сказать, что подаю на развод.
Глава 5. 2009 год. 31 декабря. Инсценировка?
Охваченная апатией, Наталья подумала, что не только она сошла с ума. Мужчины, похоже, тоже в неадеквате. Но Петр немедленно начал кому-то звонить и дрожащим голосом умолять приехать, пообещав не постоять за ценой. А потом по дому простучали уверенные мужские шаги, и ад вокруг начал сгущаться.
Молодой следователь, как она поняла, сначала прогулялся по дому, а потом с полной уверенностью в своей правоте перешел к допросам. Наталье сделали укол успокаивающего, но оно подействовало не вполне, и сквозь полудрему-забытье она слышала каждое слово:
— Петр Валерьевич, скажите, как похититель попал в ваш дом?
— Не знаю… Наверное, влез в подвальное окно. — муж говорил неуверенно, запинаясь, никогда раньше у него не было такого растерянного голоса.
— Должен вас огорчить, но через это окошко смог бы пролезть разве что ребенок. Взрослый мужчина там бы не пролез.
— Не знаю тогда…
— Более того. Результаты экспертизы еще не готовы, но фото уже сделаны. Через это окошко вообще никто не лазил. Ни ребенок, ни кошка. Там остались не растаявшие снежинки и круглые капли воды. При любом воздействии на них на подоконнике остались бы стертые полосы. Их нет. Более того, все снежинки попали на лицо ребенка уже после ее гибели. Они не растаяли. То есть скорее всего, ее убивали, когда окошко было закрыто. Вы уверяете, что двери дома и гаража были заперты. Следов взлома наши эксперты пока не обнаружили, на замках никаких видимых повреждений. Так как же похититель проник внутрь дома? Подумайте, это очень важно.
— Ключи были у прислуги. И у соседей.
— Пожалуйста, конкретнее. Вы же понимаете, мы должны будем всех допросить.
Муж начал перечислять имена, а Наталья снова отключилась. Очнулась она ближе к вечеру. В доме все так же было полно народу, в десятке метров от ее кушетки на мягком глубоком кресле сидел все тот же молодой следователь, но допрашивал он теперь их домработницу Анну Тимофеевну.
— Это он или она, я уверена. — Наталью затошнило от глухого женского голоса, в котором отчетливо слышалась ненависть. — У них слишком много денег, они не знали, куда их девать. И развлекались они по-странному, я б такого себе ни в жисть не позволила. Бога они не боялись, вот что!
— Давайте об их развлечениях поговорим в другой раз. — спокойный голос следователя вызвал у Натальи еще больший ужас, чем даже злоба домработницы. — Скажите, какие у вас основания считать, что в смерти Жанны виноваты ее мать или отец?