— А я думал, что всем понравится, если мы найдем здесь старый монастырь, — сказал Джервис.
— Вы беспокоите мертвых. Это не правильно, нехорошо. Убирайтесь отсюда. Возвращайтесь в свой большой город, где вам следует быть. А из этого дела добра не выйдет, это я вам обещаю.
С этими словами он погрозил всем кулаком и, прихрамывая, удалился.
— Любопытный субъект, — заметил Джервис.
Я рассказала ему о домике поблизости и о том, как Стаббс с дочерью умудряется наскрести себе на жизнь. Джервис заинтересовался этим, но Джонни желал продолжать раскопки.
* * *В течение трех дней продолжались работы, но мы, хорошо зная окрестный люд, опасались его враждебности.
— Все это так глупо, — сказал отец. — Ну почему не выяснить, был ли на самом деле монастырь? Откуда эта враждебность?
— Ты же знаешь, как народ ненавидит любые изменения в его жизни, — напомнила мать.
— Но это никаким образом не повлияет на их жизнь. А вообще хотелось бы мне знать, на чем основываются эти рассказы о том, что там был монастырь.
— Надеюсь, ты не собираешься прочесывать дно пруда? — спросила мать.
— Я думаю, вряд ли это возможно, но неплохо было бы по крайней мере узнать, стоял ли там монастырь.
* * *Потом случилось неизбежное. Конюх, прогуливавший лошадь, проезжал мимо пруда. Были сумерки, но он отчетливо расслышал звон колоколов. Он исходил, по его мнению, со дна пруда. После этого уже ни о чем, кроме колоколов, не говорили. Колокола ведь звонят, предвещая несчастье, не так ли? Кто-то прогневил Бога, и далеко искать виновных не нужно. Мертвые не любят, когда их беспокоят, и всем было понятно, что «эти монахи, что на дне лежат, терпеть не могут, когда кто-то приезжает из Лондона и начинает им покоя не давать».
Все говорили, что слышали колокола, и все слышали их в сумерках.
* * *Прошли две недели, и, по-моему, даже Джонни стала понятна бессмысленность продолжения работ. Раскопали то, что являлось частью каменной стены: видимо, когда-то здесь стоял старый дом. Не было никаких оснований думать, что стена имеет отношение к монастырю.
— Нам бы раздобыть специальное оборудование, — вздохнул Джонни. — Необходимо копать гораздо глубже…
— И, видимо, ничего не найти, — добавил отец.
— Какая жалость! — заметила Грейс. — Я так расстроена.
Это я во всем виновата: мне не следовало писать об этом.
— О нет, — возразил Джонни. — Нам это доставило огромное удовольствие, правда, Джервис?
Джервис сказал, что он доволен, ведь он нашел новых друзей, а это гораздо важней, чем раскопки какого-то монастыря.
— Прекрасно сказано, — ответила мама, — но я же вижу, что вы расстроены.
Ну, ничего, возможно, в Помпеях вам больше повезет.
Зашел разговор о том, чтобы поехать вместе с ними в Лондон и погостить там, но отец заявил, что у него накопилось много мелких дел, которые он не может оставить нерешенными.
С одной стороны, я была расстроена, но с другой меня радовало, что, наконец, прекратили копать, а вся эта возня с раскопками вызвала у меня желание отвлечься.
— Анжелет очень любит Лондон, — сказала мать. — Я не вижу причин, по которым ты, дорогая, не могла бы съездить туда, а сопроводить тебя сможет Грейс.
— О, это было бы чудесно! — воскликнула Грейс. На этом и порешили. В день накануне отъезда Джервис сказал мне:
— Я хотел бы в последний раз взглянуть на то место. Вы не сходите со мной, Анжелет?
— А что вы там хотите увидеть? — спросила я.
— Да просто интересно. И вот что я вам скажу: мы пойдем туда в сумерки, когда там никого не будет. Это — час ведьм.
Я вздрогнула.
Мы выехали, рассчитав время так, что сумерки начали сгущаться как раз, когда мы подъехали к пруду.
— Не сказать, чтобы мы улучшили здешний пейзаж, верно? — сказал Джервис, уныло глядя на кусок стены, облепленный грязью.
— Не расстраивайтесь, — ответила я. — Полагаю, такая судьба ожидает многих археологов.
— Ну да, если не будешь искать, то никогда и не найдешь, а эта работа доставила мне удовольствие.
— Даже несмотря на неудачу?
— Я не рассматриваю это как неудачу, потому что завел здесь новых друзей. А теперь еще вы собираетесь снами в Лондон… Прислушайтесь, — сказал он. — Прислушайтесь к этой тишине.
Место производило впечатление зачарованного! Впрочем, возможно, таким его сделали мои воспоминания. В темноте едва поблескивала вода. Дул легкий ветерок, слегка шевеливший траву, время от времени нарушая тишину тихим шелестом.
— Можно понять, почему люди сочиняют о таком месте легенды, — сказал Джервис. — Вы часто бываете здесь?