— Когда пал знаменосец лорда Армонда, я спрыгнул со своего коня, а изменники окружали нас…
— Сир, — спросил Глендон Болл. — Кто были эти изменники?
— Я имел в виду людей Блэкфайра.
Свет пламени засверкал на стали в руке сира Глендона. Прыщи на его лице пылали, как открытые раны, а каждая жила была натянута, как тетива арбалета.
— Мой отец сражался за Чёрного Дракона.
Опять это. Дунк недовольно фыркнул. Красный или Чёрный? Не та вещь, которую будешь спрашивать у мужчины. Это всегда ведёт к неприятностям.
— Я уверен, сир Кайл не хотел обидеть вашего отца.
— Ни в коей мере, — согласился сир Кайл. — Старая это история, Красный Дракон и Чёрный. Нам нет никакого смысла драться из-за неё теперь, юноша. Мы все тут братья межи.
Сир Глендон, казалось, взвешивал слова Кота, чтобы понять, не насмехаются ли над ним.
— Дэймон Блэкфайр, Чёрное Пламя, не был изменником. Старый король отдал ему меч. Он оценил достоинства Дэймона, пусть даже тот и был рождён бастардом. Есть ли иная причина, почему он отдал Чёрное Пламя[3] в руки Дэймона, а не Дэйрона?
Повисла тишина. Дунк мог слышать тихое потрескивание костра. Он чувствовал, как комары ползут по его шее. Он пришлёпнул их, не сводя глаза с Эгга, желая лишь, чтобы тот сидел смирно.
— Я был мальчишкой, когда они сражались на Краснотравном Поле, — сказал он, когда стало понятно, что никто другой говорить не будет, — но я был оруженосцем у рыцаря, который дрался за Красного Дракона, а позже я состоял на службе у того, кто дрался за Чёрного.[4] За ту и другую сторону сражались храбрые люди.
— Храбрые люди, — вяло подтвердил Кайл Кот.
— Герои, — Сир Глендон Болл повернул свой щит так, что все смогли рассмотреть нарисованный на нем знак — красно-жёлтый огненный шар, файрболл, пролетал по чёрному полю. — Я от крови героя.
— Ты сын Файрболла, — сказал Эгг. Они в первый раз увидели, как сир Глендон улыбается.
Сир Кайл Кот внимательно изучал парня.
— Как это может быть? Сколько тебе лет? Квентин Болл умер…
— … до моего рождения, — закончил за него сир Глендон, — но во мне он возродился. — Он швырнул свой меч обратно в ножны. — Я это покажу вам всем в Белостенном Замке, когда завоюю яйцо дракона.
На следующий правота пророчества сира Кайла подтвердилась.
Паром Неда и в половину не был достаточно большим, чтобы вместить всех желающих переправиться, потому лорд Костейн, лорд Шони и их люди должны были идти первыми. На это потребовалось несколько заходов, каждый длился более часа, ибо приходилось бороться с отмелями, к переправе нужно было подогнать лошадей и повозки, загрузить на паром и разгрузить на другой стороне озера. Два лорда замедлили дело ещё больше тем, что завели громкий спор о том, кто должен переправляться первым. Шони был старше, а Костейн считал себя более высокорождённым.
Дунку ничего не оставалось, как ждать, изнемогая от зноя.
— Мы могли бы пройти первыми, если бы вы позволили мне использовать мой сапог, — сказал Эгг.
— Могли, — ответил Дунк, — но не будем. Лорд Костейн и лорд Шони были тут раньше нас. Кроме того, они лорды.
Эгг состроил мину.
— Мятежные лорды.
Дунк хмуро посмотрел в его сторону.
— Что ты имеешь в виду?
— Они были за Чёрного Дракона. Вернее, лорд Шони и отец лорда Костейна. Эймон и я разыгрывали битву на зелёном столе мейстера Мелаквина, раскрашенными солдатиками и маленькими знамёнами. Знак Костейна — серебряная чаша на чёрном с чёрной розой на золоте. Это знамя было слева от позиции Дэймона. Шони был со Злым Клинком, справа, он тогда почти что умер от ран.
— Старая мёртвая история. Они здесь, не так ли? Выходит они преклонили колено, и король Дэйрон даровал им помилование.
— Да, но…
Дунк защемил парню губы.
— Попридержи свой язык.
Эгг придержал язык.
Как только отправился паром с последними людьми Шони, на берегу появились лорд и леди Смоллвуд со своими людьми, так что Дунку и Эггу опять пришлось ждать.
Братство межи не пережило ночи, это было видно невооружённым глазом. Сир Глендон держался особняком, раздражённый и обиженный. Кайл Кот рассчитал, что им позволят взойти на паром не раньше середины дня, так что он отделился от остальных и обхаживал лорда Смоллвуда, с которым был слегка знаком. Сир Мейнард проводил время, перешёптываясь с хозяйкой постоялого двора.
— Держись от него подальше, — предупредил Эгга Дунк. Было что-то в этом Пламме, что вызывало беспокойство. — Он вполне может оказаться рыцарем-разбойником, мы же ничего о нём толком не знаем.
Предупреждение, похоже, сделало сира Мейнарда лишь интересней в глазах Эгга.
— Никогда не был знаком с рыцарями-разбойниками. Думаете, он попробует украсть драконье яйцо?
— Уверен, что лорд Баттервелл хорошо его охраняет. — Дунк почесал комариный укус на шее. — Считаешь, его покажут во время пира? Хотелось бы мне его увидеть.
— Я б показал вам моё, сир, да оно в Летнем Замке.
— Твоё? Твоё драконье яйцо? — Дунк нахмурился, решив, что мальчик его разыгрывает. — Откуда оно у тебя взялось?
— От дракона, сир. Его положили в мою колыбель.
— В ухо не хочешь? Драконов больше нет.
— Нет, но есть яйца. Последний дракон оставил кладку из пяти, и много других хранится на Драконьем Камне, старых, ещё до Танца[5] полученных. У всех моих братьев они тоже есть. Эйроново выглядит будто сделано из золото и серебра, с огненными прожилками бегущими по нёму. Моё — зелёное и белое, и всё переливается.
— Твоё драконье яйцо.
Его положили к нему в колыбель. Дунк так привык к Эггу, что порой забывал, что Эйгон был принцем. Конечно же, они положили яйцо дракона в его колыбель.
— Что ж, смотри не упомяни это яйцо, когда кто-нибудь может услышать.
— Я не глупец, сир, — Эгг понизил голос. — Однажды драконы вернутся. Моему брату Дэйрону это приснилось, а король Эйрис прочёл об этом пророчество. Может из моего яйца он и вылупится. Это будет потрясающе.
— Будет ли? — у Дунка были сомнения.
Но не у Эгга.
— Мы с Эймоном порой представляли, как из наших яиц вылупятся драконы. Тогда бы мы летали по небу на драконьих спинах, как первый Эйгон и его сёстры.
— Айе, а если все рыцари королевства умрут, я стану лордом- командующим Королевской Гвардии. Если это яйцо такое невероятно ценное, почему лорд Баттервелл готов с ним расстаться?
— Чтобы показать всему королевству, как он богат?
— Допустим.
Дунк опять почесал свою шею и бросил взгляд на сира Глендона Болла, который затягивал подпруги своего седла в ожидании переправы. Эта лошадь никуда не годится. Конь сира Глендона был клячей с провисшей спиной, маленькой и старой.
— Что ты знаешь о его предке? Почему его звали Файрболлом?
— За его горячую голову и рыжие волосы. Сир Квентин Болл был мастером-над-оружием Красного замка. Он научил моего отца и дядей как надо сражаться. Великих Бастардов тоже. Король Эйгон пообещал ввести его в Королевскую Гвардию, и Файрболл заставил свою жену присоединиться к молчаливым сёстрам, только вот к тому времени как место освободилось, король Эйгон был уже мёртв, а король Дэйрон назвал имя Вильяма Уайлда. Мой отец говорил, что уговоры Файрболла не в меньшей степени, чем Злого Клинка убедили Дэймона Блэкфайра потребовать корону, и он спас Блэкфайра, когда Дэйрон отправил Королевскую Гвардию его арестовать. Позже, Файрболл убил лорда Леффорда у ворот Ланниспорта и заставил Седого Льва бежать и прятаться в Утёсе. При переправе Мандера он убил семерых сыновей леди Пенроуз одного за другим. Говорят, он пощадил младшего ради его матери.
— Это было весьма благородно с его стороны, — вынужден был признать Дунк. — Сир Квентин Болл умер на Краснотравном Поле?
— До того, сир, — ответил Эгг. — Лучник засадил стрелу ему в горло, когда он спешился напиться у ручья. Какой-то простолюдин, никто не знает, кто это был.
4
События второй повести, "Верный меч" (фанатский перевод) или "Присяжный рыцарь" (перевод Виленской, из-во АСТ). Говоря о человеке, сражавшимся на стороне Черного Дракона, Дункан подразумевает сира Юстаса Осгрея.