— Нет, я действительно ее падчерица. В свое время она была женой моего умершего потом отца, — быстро сообщила Эмма. — Но обстоятельства нашей жизни совершенно различны. После смерти папы она продала дом и велела мне начинать жить самостоятельно.
Эмма допила кофе и вышла из-за стола.
— Кофе был просто восхитителен. Спасибо, Анна. Но теперь мне пора отправляться.
— Восхитителен! — передразнила ее Анна. — Какая глупость. Вы ничего не поели.
— Я не голодна. Скажите Джулио, что через пару минут я буду готова.
Ей больше нечего было делать в палаццо. Графиня в столь ранний час еще спала. Граф, который мог бы спросить, что это за раннее путешествие она предпринимает, тоже спал.
Эмма прошла на галерею. Солнце золотило каждый шпиль в городе, и вода в каналах напоминала расплавленное золото. Ей думалось, что никогда в жизни она не забудет Венецию, красоту этого города. Он всегда будет занимать особое место в ее сердце. Она посмотрела на канал, протекавший под балконом, на двор и увидела судно, покачивающееся на причале.
Эмма думала, что в последний раз стоит на этой галерее и чувствовала, как тягостно ее покидать. В глазах у нее показались слезы. Она обратила внимание на мужчину, который стоял внизу и внимательно глядел на нее.
Поспешно достав носовой платок, она вытерла слезы, быстро вернулась в свою спальню, взяла чемодан, не прощаясь с Анной, покинула апартаменты и, не оглядываясь, побежала вниз по лестнице. В темном зале было холодно и Эмма, немного замерзнув, рада была снова оказаться на солнце. Пройдя через двор, заросший мхом и сорной травой, она вышла на причал. Однако Джулио там не оказалось. Эмма нетерпеливо оглянулась вокруг. Куда он мог деться?
Она посмотрела на стоявшее у причала судно и, неожиданно почувствовала сильный удар по голове, потеряла сознание.
Двое мужчин внесли ее на судно, положили на дно. Отвязавшись от причала, они пустили судно в дрейф и лишь через некоторое время завели мотор и повернули судно в канал, который не виден был из палаццо.
Когда Эмма пришла в себя, она почувствовала, что лежит на чем-то жестком и у нее болит каждая клеточка тела.
Особенно сильно болела голова. Она никак не могла сосредоточиться и понять, что с ней произошло.
Постепенно память к ней начала возвращаться. Она слегка повернула голову, чтобы оглядеться, и поняла, что находится на каком-то судне и лежит на жестких досках пола.
Напрягшись, она пыталась повернуться направо, но испытала при этом столь сильное головокружение, что ей пришлось отказаться от этого намерения. У нее кружилась голова, и она слышала какой-то гул. Неожиданно среди этого гула она расслышала мужской голос. Он говорил быстро и по-итальянски. Потом раздался другой голос, сказавший по-английски:
— Кажется, она зашевелилась. Доброе утро, синьорита.
Эмма снова попыталась повернуться и сесть и увидела двух сидящих перед ней мужчин, один из которых смутно напомнил ей того человека с ножом, который несколько дней назад поранил ей плечо.
Дрожа от ужаса, она старалась, по возможности, скрыть свое состояние, и тихо спросила: — Господи, куда это вы меня тащите?
Мужчина, который показался ей знакомым, сказал по-английски:
— Синьорита, мы уже однажды использовали вас в качестве предупреждения вашему другу синьору графу. Однако он предпочел пренебречь им. Поэтому мы вынуждены использовать вас еще раз. На этот раз ошибки не будет. Синьор граф должен полностью оплатить свои долги.
Эмма больно прикусила свою губу.
— Знаете, — сказала она, — я совершенно не понимаю того, о чем вы говорите.
— Мы знаем это, синьорита. Нам не трудно было установить, что между вашим прошлым и прошлым графа нет ничего общего. Но вы подошли нам в качестве приманки для той ловушки, которую мы приготовили для графа. И нас мало интересует вопрос о том, выберетесь ли вы отсюда живой или мертвой. Это нас не интересует. В данный момент вашей жизни опасность не грозит. Мы не садисты, синьорита. Лично у нас нет основания для ссоры с вами. Однако если граф Чезаре откажется подчиниться нашим окончательным требованиям, тогда он заплатит за это ценой вашей жизни.
Эмма покачала головой: — Значит, я просто пропаду без вести?
— Да, — хладнокровно согласился мужчина, — это так. В этом вся идея.
Эмма потерла ладонью лоб. Ее неожиданно поразила мысль о том, что ведь Анна скорее всего подумает, что она уехала на вокзал самостоятельно, и ее не станут искать.
— Синьор, — воскликнула Эмма. — Все не так просто, как вы думаете. Я не могу пропасть без вести.
Мужчины скептически поглядели на нее:
— Не пытайтесь играть с нами в какие-либо игры, синьорита.
— А я и не пытаюсь. Вы просто не в курсе обстоятельств. Сегодня утром я убежала из палаццо. Об этом знают только двое слуг — Анна и ее муж Джулио. Я решила покинуть палаццо до того, как проснется кто-нибудь из господ. И теперь Анна, по всей видимости, сообщит синьору графу, что я решила возвратиться в Англию, домой. Я ничего не значу для графа. Зачем ему беспокоиться о том, что я исчезла. Ему это совершенно безразлично.
Мужчины переглянулись между собой, очевидно думая о том, врет девушка или говорит правду.
— Уверяю вас, что я говорю вам правду, — воскликнула Эмма. — Как я могла бы врать в таких вещах?
Мужчины заговорили между собой по-итальянски. Эмма не понимала ни слова, во-первых, потому, что они говорили слишком быстро, а, во-вторых, потому что голова у нее так болела, что она все еще плохо соображала. Впрочем, на этот раз ее не особенно волновало то, о чем они говорили. Если бы у нее была возможность лечь и закрыть глаза! Но этого она сделать не могла.
Она сидела, тупо глядя на омываемые водами каналов каменные стены домов, а они разговаривали. Место, где они плыли, было не самым лучшим в городе и самым запутанным. Однако Эмма все-таки думала о том, как ей выбраться из этого лабиринта, если вдруг представится такая возможность.
Через некоторое время судно прошло под низкой аркой, и они вошли в подвал, чем-то напоминающий подвал под палаццо Чезаре. Судно привязали, и Эмма получила грубый приказ подниматься.
Она встала на дрожащие ноги и ждала, пока мужчины о чем-то договаривались. Когда разговор закончился обычным пожиманием плеч, они велели ей подняться по лесенке, которая вела к двери, находившейся довольно высоко в стене.
Эмма поднялась, хотя ей показалось, что ноги ее состояли из студня, а голова по-прежнему сильно болела. Никогда в жизни не думала Эмма, что может оказаться в подобном положении, все это напоминало страшный сон. Но, тем не менее, она понимала, что все происходящее с ней — реальность и она испытывала ужас. Она думала о том, что все то, чем занимались граф и эти люди, было, скорее всего, незаконным и поэтому у нее были все основания для страха.
Каналы в Венеции очень удобны для того, чтобы прятать в них трупы убитых.
Возле дверей она остановилась, и один из мужчин сделал несколько условных ударов, которые, по-видимому, были чем-то вроде пароля для тех, кто находился внутри.
Дверь открыл бородатый человек. Он слегка посторонился, чтобы дать войти гостям.
Эмма оказалась в большой комнате, в центре которой стоял длинный невысокий стол, заполненный едой. Здесь были тарелки с маслом, мясом, хлеб, бутылки с вином.
За столом сидело несколько мужчин, большинство из которых были бородатые.
Во главе стола сидел гладко выбритый, одетый в длинный халат, мавр.
У него были маленькие, заплывшие глаза. И сам он был очень разжиревший. Толстыми пальцами, почти сплошь унизанными кольцами, он нетерпеливо барабанил по деревянной обшивке стола.
Когда он увидел Эмму, в его глазах появился блеск, но тоном, совершенно безразличным, он спросил: — Это та девушка?
Итальянцы теперь говорили только по-английски.
— Да! — кивнул мужчина, который разговаривал и до этого с Эммой по-английски. — Эта та самая девушка. Но, к несчастью, обстоятельства могут сложиться не так просто, как мы думали.