Когда я позже сообщу о последнем разрешении симптома у моего пациента, то можно будет еще раз показать, что нарушение кишечника служило гомосексуальному течению и выражало женскую установку к отцу. Новое значение кала должно открыть нам путь к описанию кастрационного комплекса.
Раздражая эрогенную слизистую оболочку кишечника, твердая каловая масса приобретает для него роль активного органа, действует так, как пенис на слизистую оболочку вагины. Передача своего кала (из любви) в пользу какого-нибудь другого лица в определенное время становится прообразом кастрации; это первый случай отказа от части собственного тела[128], чтобы приобрести милость другого, любимого человека. Обычно нарциссическая любовь к своему пенису не лишена известного притока со стороны анальной эротики. Кал и пенис образуют, таким образом, некое единое, бессознательное понятие – sit venia verbo[129], – отделенное от тела ребенка. По этим соединительным путям могут произойти сдвиги и усиления привязанности либидо, имеющие значение для патологии и открытые анализом.
Первоначальное отношение нашего пациента к проблеме кастрации нам уже известно. Он отрицал кастрацию и предпочел общение через задний проход. Если я сказал, что он отрицал кастрацию, то главное значение этого выражения состоит в том, что он ничего не хотел о ней знать в смысле вытеснения. Таким образом, ее существование не было выражено вербально, и казалось, будто бы кастрации вовсе не существовало. Однако эта установка не могла стать окончательной, не становилась таковой даже в течение всех лет его детского невроза. Позже имеются веские доказательства того, что он признавал кастрацию как факт. Он и в этом пункте ведет себя так, как это было характерно для него, что, разумеется, очень затрудняет описание и понимание пациента. Сначала он противился, а потом уступил, но одна реакция не перекрыла другую. В конце концов, у него одновременно имелось два противоположных течения болезни, из которых одно пугалось кастрации, а другое готово было принять ее и утешиться женственностью как заменой. Третье, самое старое и глубокое, которое просто отрицало кастрацию, причем вопрос о реальности ее еще не возникал, было, несомненно, еще так же жизненно важно. В другом месте я рассказал о галлюцинации этого же пациента из пятого года жизни, к которой я хочу присоединить небольшой комментарий:
«Когда мне было пять лет, я играл в саду возле няни и резал перочинным ножом кору одного из тех ореховых деревьев, которые играли определенную роль[130] в моем сновидении[131]. Вдруг я с невыразимым ужасом заметил, что так перерезал себе мизинец (правой или левой руки), что он остался висеть на одной коже. Я не чувствовал боли, а только сильный страх. Я не решался сказать об этом находящейся в нескольких шагах няне, а опустился на ближайшую скамью и остался сидеть, еще не способный бросить взгляд на палец. Наконец я успокоился, посмотрел на палец, и оказалось, что он был совершенно невредим».
Нам известно, что в четыре с половиной года, после знакомства со Священной историей, у пациента началась интенсивная работа мысли, которая закончилась навязчивой набожностью. Мы можем поэтому предположить, что эта галлюцинация случилась в то время, когда он решился признать реальность кастрации, и что она, может быть, отмечает именно этот шаг. И маленькая коррекция пациента тоже представляет некоторый интерес. Если он галлюцинировал свое жуткое переживание, сопоставимое с тем, что Тассо рассказывает в «Освобожденном Иерусалиме» о своем герое Танкреде, то имеет свое оправдание и толкование, что и для моего маленького пациента дерево означало женщину. Он играл, следовательно, при этом роль отца и связал знакомое ему кровотечение матери с открытой им кастрацией женщины, «раной».
Поводом к галлюцинации про отрезанный палец послужил, как он позже сообщил, рассказ о том, что у одной родственницы, которая родилась с шестью пальцами, этот лишний палец был сейчас же отрублен топором. У женщин, следовательно, не было пениса потому, что при рождении его у них отрезали. Таким путем он принял во время невроза навязчивости то, что знал уже во время процесса образования сновидения и что тогда отверг посредством вытеснения. Так же и ритуальное обрезание Христа, как вообще евреев, при чтении Священной истории и в разговорах о ней не могло остаться ему неизвестным.
130
См.: Сказочный материал в сновидениях // Международный журнал по лечению психоанализом, I, II, 1913.
131
Коррекция при последующем рассказе: «Мне кажется, что я резал не дерево. Это – слияние с другим воспоминанием, которое также извращено галлюцинацией, будто я сделал надрез ножом в дереве и будто при этом из дерева появилась кровь».