Для Маргариты весь мир рухнул. Она никого не желала видеть, родные и друзья безуспешно пытались хоть как-то ее утешить.
Не в силах видеть места, где она была счастлива с Артуром, Маргарита покинула Англию и, несмотря на протесты своих родителей, перебралась во Францию. Там она приняла католичество и ушла в монастырь — родители буквально на коленях умоляли ее не делать этого, но Маргарита не желала их слушать. Монашеское одеяние она надела в свой двадцать первый день рождения.
Поскольку Маргарита была очень образованной и чрезвычайно богатой, она довольно быстро из простой монахини стала настоятельницей монастыря в предместье Парижа.
В это место отправлялись ставшие монахинями девушки из богатых и знатных семейств, а также послушницы, проходившие испытание перед тем, как церковь решит, готовы ли они навсегда покинуть суетный мир и провести всю оставшуюся жизнь в молитве и безбрачии.
Благословение сделать монастырь именно таким Маргарита получила не только от кардинала Франции, но и от самого папы римского и высшего священства Ватикана.
Герцог понимал, что монастырь, которым управляет его сестра, — явление неординарное для католической церкви, поскольку его обитательницы имели возможность не только служить Богу, но и находить применение своим талантам, не зарывая их в землю.
Некоторые из сестер-монахинь писали книги, с успехом расходившиеся затем по всему миру, другие занимались музыкой, третьи создавали вышивки и кружева, прославившие монастырь Сакре-Кёр.
Навещая сестру, герцог каждый раз думал, что, хотя в высшем свете считали, что Маргарита понапрасну загубила свою жизнь, ее на самом деле с полным основанием можно назвать очень счастливой, самостоятельной и полностью реализовавшей себя женщиной.
Кроме того, зная, с какой любовью относится к нему сестра, зная ее врожденную отзывчивость, герцог был уверен, что может обратиться к Маргарите с любым вопросом — потому, собственно, он и примчался сюда из Англии.
Леди Маргарита налила брату вина, присела рядом и участливо спросила:
— Так что же произошло?
— Мне трудно говорить об этом, — хрипло ответил ей брат, — но я хочу, чтобы ты подыскала мне жену. Чистую и непорочную.
Если бы Ворон хотел поразить сестру, он бы мог собой гордиться, потому что ему это удалось.
Однако Маргарита не выказала удивления — она вообще ничего не сказала, только внимательно посмотрела на брата своими пронзительными голубыми глазами.
— Почему ты решил обратиться с этим именно ко мне, Ворон? — после долгой паузы спросила она.
— Потому что только среди твоих послушниц еще можно отыскать девушку, не испорченную светской жизнью — или, если позволишь, другим мужчиной.
В голосе герцога было столько горечи, что леди Маргарита без дальнейших объяснений догадалась о том, что произошло с ее братом.
Она сложила руки на коленях, отвела взгляд в сторону и сказала:
— Если иногда я сомневалась, доходят ли молитвы до Бога, ты убедил меня, что Он всегда слышит их.
Герцог молчал, ждал, что будет дальше, и его сестра продолжила:
— Я долгое время молилась о том, чтобы разрешилась одна проблема, и вот теперь, когда я почти отчаялась получить ответ на свои мольбы, он пришел. Правда, совсем не оттуда, откуда я ждала.
— Ты можешь дать мне то, о чем я тебя прошу? — настойчиво спросил герцог.
— Могу, — вздохнула Маргарита. — Но в то же время боюсь. Вопрос в том, вправе ли я сделать это.
Герцог сжал губы, словно знал, о чем в эту минуту подумала его сестра, и после небольшой заминки спросил:
— Можешь сказать мне, что тебя смущает и о чем были твои молитвы?
Выбитая из привычного душевного покоя, леди Маргарита тяжело поднялась на ноги и подошла к окну.
Она стояла, глядя на залитый солнцем сад — по зеленым лужайкам ходили молодые монахини в белых одеяниях, менее строгих и не таких уродливых, как в большинстве других монастырей.
Прикрывавшие лица послушниц вуали были белыми, прозрачными, на ногах вместо тяжелых кожаных башмаков насельницы монастыря Сакре-Кёр носили легкие сандалии, позволявшие передвигаться легко и плавно.
Герцог ждал. Наконец, собравшись с мыслями, Маргарита решительно повернулась в сторону брата.
— Восемь лет назад, — начала она, снова присаживаясь на прежнее место, — у ворот монастыря оставили девочку. Ее привезли в карете, высадили возле ворот, позвонили, после чего карета сразу же укатила прочь. Дежурная монахиня открыла дверь и привела незнакомку ко мне. В руке девочка держала конверт, в котором были пять тысяч фунтов и записка в несколько слов.