Он бы с радостью пробыл здесь дольше, умиротворенно разглядывая знакомое лицо Патрика, но не хотел, чтобы его застал за этим занятием Рафаэль, а потому пошел прочь из квартиры, вниз по лестнице и на улицу.
Почему, недоумевал он, при том, что на тему любви исписано больше бумаги, чем на любую другую (включая свободу, смерть и Всемогущего Господа), он даже в первом приближении не может объяснить сложность того, что чувствует к Патрику?
Тут было много шрамов с обеих сторон, в гневе и разочаровании они говорили и делали жестокие вещи. Были мелкие предательства и измены — и тоже с обеих сторон. Были общие воспоминания о бешеной страсти, и шумных гулянках, и временах безмятежной влюбленности, когда взгляд, прикосновение, та или иная песня казались нирваной. А потом настало сегодня. Чувства, оторванные от прошлого и вплетенные в узор, которого никто из них не предвидел. Да, они знали, что постареют, что бы там ни помнил Патрик. Они полушутливо говорили о том, что зачахнут, превратятся в счастливых алкоголиков в Ки-Уэсте или переедут в Тоскану и купят оливковую рощу. О чем они не говорили (потому что это казалось маловероятным), так это о том, что, дожив до средних лет, все еще будут здесь и станут разговаривать как старики: вспоминать умерших ровесников и поглядывать на часы — не наступило ли время принимать лекарства.
V
— Ты у него не видел мистическую Бетлинн Рейхле? — поинтересовалась Адрианна, когда Уилл рассказал ей о Патрике.
На следующий день они сидели за бранчем в «Кафе Флор» на Маркет-стрит: омлет со шпинатом, картофель по-домашнему и кофе. Уилл ответил отрицательно: этой женщины он не видел, и имя ее не упоминалось.
— Джек говорит, Патрик встречается с ней чуть ли не через день. Джек думает, все это попахивает туфтой. И конечно, за час своего драгоценного времени она берет громадные деньги.
— Не могу представить, что Пат купился на что-то, далекое от реальности.
— Не знаю. У него свои ирландские бзики. Как бы там ни было, она научила его этим песнопениям, и он должен повторять их четыре раза в день. А Джек клянется, что они на зулусском языке.
— Что может Джек знать о зулусском языке? Он родился и вырос в Детройте.
— Он говорит, это расовая память. — Уилл скорчил презрительную гримасу. — Глен, кстати, придумал отличное новое слово, по-моему, оно подходит для этого случая. Андроидиот. Так он называет людей, которые говорят слишком быстро и на первый взгляд кажутся вполне нормальными…
— …а на самом деле идиоты. Мне нравится. Где он его взял?
. — Это его. Сам придумал. Слова рождают слова. Cri du jour.[19]
— Андроидиоты, — с удовольствием повторил Уилл. — И она одна из них?
— Бетлинн? Конечно. Я ее не видела, но, должно быть, так и есть. Да, кстати… вообще-то я не должна тебе об этом говорить, но Пат просил узнать: если он закажет торт в форме белого медведя, это не будет дурной вкус?
— И что ты сказала?
— Я сказала, да, это будет дурной вкус.
— И он сказал: «Отлично».
— Именно.
— Спасибо, что предупредила.
Вечером около одиннадцати он решил опередить таблетку от бессонницы и отправился выпить. Была пятница, поэтому на оживленных улицах негде было шагу ступить, и за пятиминутную прогулку по Санчес до 16-й он заметил столько оценивающих взглядов, что, возникни у него желание, он мог бы стать счастливчиком на эту ночь. Однако самоуверенность отчасти покинула его, когда он вошел в «Гештальт» — бар, который, по словам Джека (которого он предварительно расспросил по телефону), открылся два месяца назад и этим летом стал горячим местечком. Он был почти битком набит. Часть клиентов из местных — зашли выпить кружечку пива с друзьями, но большинство разогревались и заводились на уик-энд. В прежние времена в Кастро существовали определенные условности: у кожаных ребят были свои забегаловки, у наркоманов — свои; начинающие не собирались в местах, где сходились старики; королеву, особенно в годах, нельзя было увидеть в баре для черных и наоборот. Но здесь были представители всех кланов — и даже больше того. Кто там в резиновом костюме потягивает бурбон у барной стойки — мужчина или нет? Да, мужчина. А парень, ждущий очереди у бильярдного стола, с пирсингом в носу, волосы выстрижены кругами — он любовник этого латина в хорошо сшитом костюме, который направляется к нему по кратчайшей прямой? Судя по их улыбкам и поцелуям — да. В этой толпе было и немало женщин. Как показалось Уиллу, и несколько девушек традиционной ориентации — пришли строить глазки гомикам и их бойфрендам (занятие сомнительное: бойфренд, если он принял дозу, обычно надеялся, что его оттрахают коллективно на бильярдном столе), и лесбиянки (и опять всех мастей — от кисок до усачей). Его немного пугало уже одно это смешение, но он был слишком увлечен вуайеризмом, чтобы уйти. Уилл протолкался через толпу к стойке и нашел свободное место в дальнем углу, откуда мог видеть большую часть зала. Приняв две кружки пива, он немного расслабился. Если не считать нескольких взглядов, никто не обратил на него внимания.