В заключение он писал:
«Великая пролетарская культурная революция длится уже больше года, и тем не менее эти товарищи написали такую дацзыбао. Это говорит о том, что они не сумели перевоспитаться за этот период великой культурной революции. Они работали вместе со мной долгие годы. Но я не ставил на первое место политику как командную силу и не оказал им достаточной помощи. Как их руководитель, я несу ответственность за допущенные ими ошибки. Скажите мне, пожалуйста, нужно ли это передать председателю Мао, заместителю председателя Линю и товарищам из ЦК и из группы по делам культурной революции, а также опубликовать для ознакомления сотрудников Министерства иностранных дел?
Привет.
28 февраля 1967 года.
Чэнь И».
…«Обстрел» Чэнь И продолжался. Иногда к грохоту крупнокалиберных орудий присоединялись резкие, отрывистые звуки пулеметных очередей, направленных из северо-западного района Пекина, из жилого комплекса «Дружба». Сейчас, может быть, уместно сказать несколько слов об этом «комплексе» и его обитателях.
Когда нам предоставлялась возможность выбраться ненадолго из Пекина, мы всегда проезжали мимо этого жилого комплекса, построенного на окраине города, где за толстыми каменными стенами расположились многочисленные здания пекинского университета: учебные и научные институты, лаборатории, общежития для преподавателей и студентов. Построенный в 50-е годы в национальном китайском стиле, этот комплекс в знак дружбы между народами Советского Союза и Китая получил название «Дружба». Если не ошибаюсь, это название сохранилось даже во время «большого тайфуна». Здесь жили иностранные специалисты, преподаватели, переводчики и… «заграничные друзья» Китая. Во время «культурной революции» закрылись все библиотеки, в том числе самая большая пекинская библиотека, где собрано 9 миллионов томов книг, и иностранные ученые-китаеведы покинули Китай. Закрылись университеты, институты и другие высшие учебные заведения, и иностранные преподаватели тоже покинули страну. Остались переводчики, число которых увеличилось, так как в связи с расширением пропагандистского аппарата сейчас на полную мощность работали Синьхуа, радиостанции, издательство литературы на иностранных языках, издательство по выпуску журналов, предназначенных для заграницы; во много раз увеличились их штаты. Но не иностранцы-переводчики являлись основными обитателями «Дружбы». До «большого тайфуна» здесь жило свыше 600 иностранцев, затем это число сократилось до 250. И две трети из них составляли «заграничные друзья» Китая, «нахлебники», как шутливо прозвали их здешние иностранные наблюдатели, или «стопроцентные марксисты-ленинцы», как они сами себя называют, отщепенцы, изгнанные из рядов коммунистических партий и революционного движения. И, возможно, поэтому интерес к ним со стороны западных наблюдателей-дипломатов в годы «тайфуна» заметно возрос. Многие слухи, которые распространялись в течение всего этого периода, исходили из этого комплекса.
«Что привело их в Китай? Классовое самосознание? Страстное стремление научиться у китайцев, как осчастливить человечество мировой революцией?» — спрашивал французский журналист Морис Сантяр, который по соглашению работал здесь три года переводчиком и жил в одиночестве в этой обители, и отвечал: «Ни то, ни другое. Как известно, революция не импортируется. Главная причина приезда этих «революционеров» в Пекин — забота о своем собственном благе. Обманывая себя и китайцев, они «высоко поднимают» знамя коммунистических идеалов и прикрепляют себе на грудь значки с изображением Конфуция II — Мао Цзэ-дуна, чтобы, вернувшись на родину, сказать: «Я видел его, я изучил все его труды под треск автоматов, его «красная книжка» открыла мне все свои тайны». Находясь довольно долго рядом с этими «интернационалистами», я понял, что большинство из них руководствуется стремлением добиться славы за счет тех подлинных революционеров, которые, находясь на родине, борются, рискуя своей жизнью».
«Большой тайфун» проник и в гостиничный комплекс «Дружба». Вскоре появилась и первая дацзыбао, написанная японскими «революционерами». Вслед за ней — вторая, сочиненная четырьмя американцами — «подлинными марксистами-ленинцами», которые высказались за «полную уравниловку» с китайцами. Их голос услышали. «Уравниловка» стала проводиться в жизнь. Работающий здесь персонал отказался «обслуживать» заграничных «друзей», разделился на фракции, между ними началась борьба, в нее включились и иностранцы. Один из них заявил, что «дружба» превратилась во «вражду».