«Да, есть!» — заявляет и газета «Хэйлунцзян жибао».
Одна и та же схема, одни и те же обвинения: «завербованные», «капитулянты и предатели», «проводники черной, ревизионистской, контрреволюционной линии».
«Огонь» продолжается. Под обстрел взяты не только писатели. Обстрелу подвергаются киностудии, театр, музыка, живопись, цирк. Почти вся кинопродукция за последние десять лет подвергнута критике. Руководители кинематографии, режиссеры, авторы, критики в области кино преданы анафеме как «контрреволюционеры», а созданные ими фильмы объявлены «опасными ядовитыми травами». Пекинская киностудия «при поддержке проводников контрреволюционной, ревизионистской линии в литературе и искусстве» якобы подготавливала общественное мнение для «реставрации капитализма», оказывая услугу «контрреволюционной клике Лю Шао-ци, Дэн Сяо-пина, Тао Чжу, Ян Шань-куня», а в своих выпущенных за последние десять лет фильмах она «фактически выступила против линии председателя Мао Цзэ-дуна» и вместе с «внутренними и внешними врагами» яростно нападала на «идеи Мао». Хунвэйбиновская газета «Синьбейда» даже опубликовала список фильмов и режиссеров, которых следует подвергнуть критике со стороны «революционных масс». Орган союза кинематографистов журнал «Киноискусство» был заклеймен как «антипартийный и антисоциалистический черный вертеп», который «высоко держал черное знамя буржуазного либерализма, развернул бешеную пропагандистскую кампанию против партийного руководства, против идей Мао Цзэдуна». А хунвэйбины Пекинского института кинематографии составили второй «черный список», куда вошли четыреста китайских и иностранных фильмов, объявленных «вредными», «ядовитыми травами».
«Черные» списки и «черные» имена. «Главарем черной группы» в кинематографии объявлен Ся Ян, бывший заместитель заведующего отделом пропаганды ЦК и бывший заместитель министра культуры. Ся Ян не только подвергнут критике, но и арестован.
У Цю Бай-ина были другие «грехи». Своей книгой «Монолог о новаторстве в кино» он вызвал «зловещий ветер» новаторства. Направлял острие критики против «основы» жизни пролетариата и народа — «идей Мао Цзэ-дуна». Клеветал на «идеи Мао», заявляя, что они «устарели», а «старое» нужно отбросить. Выступил против канонов — «канона композиции», «канона конфликта» — и утверждал, что каноны связывают художника, он «блуждает в поисках пути». Цю Бай-ин якобы выступил против схемы положительных и отрицательных героев в литературе и искусстве, выдвинул лозунг «трех новых» — «новых идей», «новых образов», «нового художественного восприятия», ратовал за расширение художественного кругозора, за «повышение квалификации» и «мастерства», за «своеобразие стиля». Таким образом, «Монолог о новаторстве» стал «контрреволюционной программой», «контрреволюционным манифестом» «черной группы» в области киноискусства.
Я уже отмечал, что выдающийся китайский композитор Хэ Лу-дин был «разоблачен» как проводник «контрреволюционной» линии. Но это было в Шанхае, в Шанхайской консерватории. А в Пекине? В Пекинской консерватории «обнаружен» и «разоблачен» другой «враг», член «черной банды» Пэн Чжэня композитор Ма-кэ, автор прекрасных китайских песен, один из создателей песен в фильме «Седая девушка». А где талантливый пианист Ли Ши-кунь, удостоенный первой премии на международном конкурсе имени Чайковского в Москве?
…Я мысленно переношусь в Москву, в Концертный зал имени Чайковского. На сцене — Ли Ши-кунь. Он сидит, слегка наклонившись вперед, его руки вздрагивают, пальцы бегают по клавишам, словно намагниченные, извлекая из рояля чудесные звуки, напоминающие шум потока, вечерний далекий звон, а переполненный зал затаив дыхание слушает. А потом буря аплодисментов, протянутые для автографа руки. Аккуратная, слегка закругленная подпись появилась и на моей программе.
…На улице весна, солнечно. Мы решили выбраться из Пекина на воздух, на простор. Наша машина направляется к «Благоуханной горе». Это чуть ли не единственная дорога, по которой мы могли свободно выехать из города. Машина мчится, еще немного, и мы должны подъехать к Гунмину — главному въезду на гору. Но машина поворачивает направо, потом едет вперед, по направлению к северной части «Благоуханной горы», к храму «Вофоси» — «Храму спящего Будды».
Машина мчится, а наша переводчица Мария рассказывает запутанную историю этих древних китайских храмов. Бедная Мария! Ей очень хотелось увидеть спящего Будду. Она приехала в Пекин за несколько месяцев до начала «тайфуна». Разбушевавшийся «тайфун» проник и сюда. Будда был закрыт в своих покоях, но Мария все надеялась увидеть его. Поэтому каждый раз, когда мы отправлялись на прогулку за город, она предлагала ехать мимо «Спящего Будды».