Таково положение в литературе. А как обстоит дело на других участках культурного фронта? Открыта фотовыставка «Мао Цзэдун — самое красное солнце в наших сердцах», пропагандистская выставка, организованная бригадами НОАК, «Идеи Мао сильнее атомной бомбы». Выпущено несколько документальных фильмов, таких, как «Председатель Мао Цзэ-дун — самое красное солнце в наших сердцах», «Великая победа идей Мао Цзэ-дуна», а также о первых трех ядерных испытаниях в Китае, о «первой», «второй», «третьей»… и «восьмой» встречах Мао Цзэ-дуна с «революционными» массами в первые недели «тайфуна», о выставке скульптуры «Двор для взимания ренты»… Вот, кажется, и все. «Двор для взимания ренты» — реалистическое произведение, воспроизводящее страшную картину взимания ренты с крестьян помещиком Лю Ван-цаем в провинции Сычуань до освобождения Китая. Однако пропаганда в течение нескольких недель превозносила ее как «блестящую победу идей Мао Цзэ-дуна», «шедевр мирового искусства».
Китай всегда славился своим цирковым искусством, но «тайфун» разметал и цирк, и его труппу. И только время от времени «Жэньминь жибао» и некоторые провинциальные газеты шипели, как змеи, будто «внутри нашей цирковой труппы существуют классы и идет классовая борьба» и будто в цирке подвизается категория лиц, «стремящихся напасть на партию».
Лишь к концу моего пребывания в Китае, накануне отъезда, во время поездки на юг, мне удалось увидеть спектакль цирковой труппы в Шанхае. Вот запись из моего блокнота об этом спектакле:
«24.Х.70 г.
…Шанхай не похож на Пекин. Вечер только наступает, а огромный каменный город уже затих, улицы опустели; все это как-то необычно. И лишь в потемневшей морской воде вдоль набережной Нанкин лу — самой большой улицы Шанхая — еще отражаются блики уходящего дня.
Цирк и тот сейчас «революционизирован». Цирковая арена — красного цвета. Красные лампы, красные лозунги и цитаты на стенах и красные лица артистов. Это ли китайский цирк?
Вот появляется акробат на велосипеде с одним колесом, делает приветственный круг, останавливается в центре арены, начинает подбрасывать одной ногой блюдца, а потом чашки. Подбросит блюдце, оно плавно опустится ему на голову, а потом — чашку. Но вот ему нужно подбросить ложечку так, чтобы она попала в чашку. Он делает попытку, вторую, третью, но все безрезультатно. На лбу артиста выступили капли пота, цирковая труппа вышла на арену, все в напряжении, напряжение передается в зрительный зал. Но вот в момент наивысшего волнения один из артистов приближается к акробату, поднимает руку с «красной книжечкой» и сильным голосом выкрикивает: «Председатель Мао Цзэ-дун учит нас быть решительными, не бояться жертв, преодолевать любые трудности для достижения победы!» И происходит чудо: глаза молодого акробата загораются, лицо озаряется каким-то удивительным сиянием (это работа осветителей) и непокорная ложечка вспархивает, словно птица, и плавно опускается в чашку. Опускается как в гнездо. «Победа» одержана! И лишь благодаря «красной книжечке» и прочитанной цитате».
…Описываемые события разыгрались на культурном фронте в первые месяцы после начала «тайфуна». И мне думалось, что большое «разрушение» закончилось. Но к концу 1967 года шанхайская газета «Вэньхуэй бао» снова забила тревогу: «Куда идут литература и искусство? Действительно ли до конца разгромлена черная контрреволюционная, ревизионистская линия в литературе и искусстве? До конца ли развенчан «авторитет» реакционной буржуазной науки? Каково положение с изучением и применением идей председателя Мао? Можем ли мы сказать, что обеспечили господство нашего политического мировоззрения в литературе и искусстве? Посмотрим еще раз, почему все еще так велики препятствия для большого революционного единства в области литературы и искусства? Почему все еще так велика волна анархизма, так велико тяготение к буржуазному образу жизни?»
И «Вэньхуэй бао» не могла дать ответ. Она лишь констатировала: «Разве эти явления не свидетельствуют о том, что еще далеко не вытравлена из нашего сознания черная линия, проводившаяся в литературе и искусстве?»