— Да эта, про драгоценные камни.
— Верно. Возможно, вы шутите, но так сложилось, что красота вечно искушает меня. Камни восхищали меня, когда я стала работать в фирме… Эти кусочки затвердевшего света… самые чистые цвета и самые звучные… Но что вам рассказывать о красоте, если вы к ней не имеете никакого отношения, если для вас она не существует даже в денежном измерении? Тогда-то я узнала не только как делаются камни, но и как делаются деньги. Бразильский бедняк лишает земные недра тысячелетних кристаллов, а его грабит владелец шахты, которого в свою очередь грабит скупщик, сам он становится жертвой фирмача, фирмач не остается в долгу перед оптовиком, оптовик перед ювелиром, а главный потерпевший этой цепной реакции, конечно, покупатель — он покрывает все расходы.
— Разделение вины…
— Да, и такое разделение, что виновных не остается. Каждый грабит сообразно своему положению, грабит как может, и в этом проявляется жизнь общества, его дыхание, кровообращение, и я не могу понять, какой нам с вами резон провозглашать себя единственно честными людьми в этом мире всеобщего грабежа. Лично я на такую честь не претендую.
— Я вас прекрасно понимаю, — вторгаюсь я в ее монолог. — Но вы тоже должны меня понять: когда мы приедем в Женеву, мне понадобится во что бы то ни стало ускользнуть от этих, что позади нас, чтобы сделать одно важное дело…
— Какое дело? — подозрительно спрашивает Розмари.
— Одно дело, непосредственно связанное с вашим интересом к камням. Мне кажется, я нащупал путь к месту, где таятся брильянты.
— О Пьер!..
Она пытливо смотрит на меня своими темными глазами, и в их выражении надежда явно превозмогает недоверие.
— Вот видите, я ничего от вас не скрываю. Будь у меня желание что-то скрыть от вас, я бы мог поехать в Женеву один.
— Я вам верю… Мне бы хотелось вам верить…
— В таком случае вы остановите машину перед домом Грабера и подскажете, как мне пройти по дворам.
— Но ведь это означает, что я расконспирирую себя…
— С этим вы давно справились, — успокаиваю я ее.
— Думаете, что кто-то…
— Не думаю, а знаю. И не «кто-то», а Ральф Бэнтон.
— Ральф Бэнтон? Не может быть!
— Вы однажды сказали, что в тихом омуте…
— Я имела в виду совсем другое, — торопится она возразить.
— Что именно?
— То, что он извращенный тип. И посещает проституток у вокзала… Что иметь дело с порядочными женщинами едва ли способен.
— Может, ему просто не удается узреть тонкую разницу между теми и другими.
— Циник! — выстреливает она.
Проезжаем Лозанну, хотя в последнее время Лозанна все больше привлекает мое любопытство, и к одиннадцати мы в Женеве. Розмари едет медленно, в строгом соответствии с инструкцией, и дает полную возможность «ситроену» следовать за нами. Когда мы сворачиваем на небольшую улицу, где находится предприятие Грабера, «ситроен» останавливается в самом начале ее, чтобы не уткнуться нам прямо в хвост. Когда мы с Розмари входим в парадную дверь, она поднимается по лестнице наверх, а я незаметно пробираюсь к черному ходу и через двор попадаю в соседний проулок.
Чтобы нарваться на мою дорогую Флору.
— Предатель! — бросает она ледяным тоном.
— Любезности потом, — тихо говорю я. — У тебя есть машина?
И за могучим корпусом немки тотчас замечаю стоящий напротив «опель».
— Бежим, — предлагаю я и тороплюсь к машине.
— Куда? А Бруннер? — спрашивает Флора, но покорно следует за мной, быть может, опасаясь, что я ускользну от нее.
— Бруннер, видимо, караулит с фасадной стороны, — говорю я и готовлюсь занять место водителя.
— Да, он там, в кафе, — вносит ясность Флора и каким-то чудом успевает опередить меня.
— Раз так, езжай на Лозанну.
— А чего это ты мною командуешь? — недоумевает она, пуская двигатель. — Разве я могу так оставить Бруннера?
— Бруннер не ребенок. Если мы пойдем его искать, все пропало. С той стороны люди Бэнтона.
Она резко трогается с места, молча выезжает на набережную, сворачивает на мост Монблан и только после этого спрашивает: — Люди Бэнтона?
— Да, твоего милого Бэнтона, которого ты пыталась охмурить.
— Стараться охмурить кого бы то ни было не в моем характере, Пьер, — с достоинством возражает Флора. — Мужчины и без того постоянно липнут ко мне.
— Только Бэнтон почему-то к тебе ляпнуть не стал, а прилип ко мне.
— Это человек Кенига, не так ли?
— Наоборот, если ты хочешь знать.
— Тогда как ты весь к услугам Грабера и Розмари.
— Я давно оказываю услуги Розмари, но только как хозяин. Неужто не видишь, что она мне нужна в качестве ширмы? А представилась возможность уйти черным ходом — и я тут же ее оставил.