Достоверным в этом водовороте новостей было только одно: некий Ли Харви Освальд схвачен по подозрению в двойном убийстве и, хотя он упорно отрицает вину, всякие дальнейшие поиски прекращены.
Вскоре начальник далласского бюро по делам грабителей и убийц, полицейский капитан Вилли Фритц, ведущий следствие, заявил, что Освальд — приверженец кубинского режима Кастро. Начальник далласской полиции Кэрри пошел дальше: Освальд несомненно связан с коммунистами — при обыске в его комнате найдена коммунистическая литература. И, наконец, сенсация агентства Рейтер: Освальд, одно время живший в Советском Союзе, сам признался, что он член коммунистической партии.
Что тут поднялось в эфире! Президент — жертва заговора красных! Америка в опасности!
Но вдруг произошла заминка. Вопли поутихли. Нет, оказывается, Освальд не имеет прямого отношения к коммунистической партии. Он лишь сочувствует коммунистам.
Вернее, когда-то сочувствовал. Потом разочаровался. Сейчас его, пожалуй, можно даже считать противником коммунизма… Есть, представьте, кое-какие данные, что он был связан с некоторыми отнюдь не коммунистическими организациями…
Узел запутывался все причудливее, все замысловатее.
Распутать его мог только сам Освальд. Его допрашивали чины далласской полиции, агенты секретной службы и агенты ФБР — знаменитого Федерального бюро расследования, печально прославившегося борьбой с коммунистическим и рабочим движением. Подозреваемый упорно отрицал вину.
Журналисты требовали встречи с Освальдом. Такая встреча была устроена за полночь, в помещении, где обычно перед какой-либо операцией собирают полицейских. Привел Освальда начальник полиции Джесс Кэрри, рано облысевший человек в очках, с быстрой речью.
Я описываю его по сумбурным кинокадрам, снятым в ту ночь. На бледном лице Освальда были заметны следы синяков, над правым глазом темнела ссадина. Он сказал, что его ударил полицейский. Ему выкрикивали вопросы.
— Я не убивал президента, — твердил Освальд в ответ. — И никого не убивал. Я не знаю, что все это значит.
В мечущейся крикливой толпе репортеров один человек спокойно смотрел и слушал, покуривая сигару. Он случайно попал в кинокадр — пожилой господин с редкими волосами. Господин снят несколько сзади и сбоку, но черты лица его превосходно видны. В ту ночь он был еще мало кому известен, разве что полицейским, которые дружески кивали ему…
Было объявлено, что в воскресенье, 24 ноября, в 10 часов утра Освальда переведут из городской тюрьмы в окружную и что три радиотелевизионные компании покажут это событие телезрителям. Никто из посторонних, кроме тщательно отобранных журналистов и операторов телевидения, не будет допущен в помещение. Освальда повезут в бронированной машине. Дело в том, что накануне глубокой ночью агентов ФБР не раз предупредили по телефону: Освальда «собираются убрать», «думают похитить». Следовательно, необходимы чрезвычайные меры охраны.
…Вся Америка хочет видеть человека, обвиняемого в убийстве президента. Вся Америка собирается у телевизоров. Вся Америка слушает репортаж с места событий.
На миллионах экранов появляется Освальд — без пиджака, в темном свитере, ворот рубашки расстегнут. Он щурится от яркого света. С ним здоровенные детективы, одетые в штатские костюмы. К одному из них Освальд прикован наручниками: так надежнее. Сыщики кажутся великанами рядом с невысоким худощавым парнем.
Но что это? На экране сбоку возникает какой-то господин в шляпе. Он появляется со стороны телекамер, делает несколько быстрых шагов, останавливается. В руке у него револьвер.
— Джек, сукин сын! — кричит ему сыщик.
Выстрел почти в упор. Освальд сгибается, с протяжным криком «а-а!» хватается за живот и падает на пол.
— Надеюсь, он подохнет! — говорит стрелявший.
Возможно, это было первое в истории человечества убийство, совершенное на глазах десятков миллионов человек.
Освальда увезли в тот же Парклендский госпиталь, где умер президент Кеннеди. Врач Малькольм Перри, находившийся в последние минуты возле умирающего президента, присутствовал и при последнем вздохе Ли Харви Освальда. Агония продолжалась недолго: кто-то сразу после ранения Освальда прямо на полу, где он упал, пытался делать ему искусственное дыхание. При ранении в живот это могло лишь ускорить конец…