Через пять минут врач сухо заявил, что миссис Робинзон погибла, будучи задушенной, очевидно, мужчиной, так как никакие женские руки не смогли бы причинить таких ужасных синих подтеков.
Группа мужчин у порога взволнованно заговорила вполголоса.
Затем, по предложению полковника Гойера, все спустились обратно вниз, в гостиную, оставив в спальне Прайса с Грогом.
— Это вот лучше, — облегченно произнес Прайс, когда дверь закрылась за ушедшими. — Спасибо полковнику. Как бы я смог работать здесь в присутствии такого огромного количества высокопоставленных лиц! Ну их к Богу!..
Вместе с Грогом он принялся за дальнейший осмотр комнаты. После получасовой утомительной и кропотливой работы, Прайс нашел две или три мелких улики, которые были им осторожно спрятаны в бумажник.
Прежде всего, на ковре, у постели, Прайс нашел тонкий дамский платок, с тонкой вышивкой монограммой «К. С.». От платка шел одуряющий аромат духов «Черный нарцисс».
Затем Грог нашел под кроватью смятый и порванный конверт, на котором небрежным мужским почерком был написал адрес госпожи Робинзон.
Но самое главное открытие было сделано Прайсом немного позднее. Закончив осмотр комнаты, Прайс перешел на осмотр трупа. Он долго всматривался в искаженное от ужаса мертвое лицо «золотой дамы», мысленно ломая себе голову над тем, что могла увидеть перед смертью Эдит Робинзон. Что заставило ее так ужасно исказиться от предчувствия неминуемой смерти? Затем его взгляд перешел на руки задушенной и в ту же минуту он заметил, что правая рука «золотой дамы» была конвульсивно сжата в кулак и даже спрятана под подушку. По внешним признакам, умершая, в минуту смерти, пыталась как можно дальше засунуть руку под подушку вместо того, чтобы обороняться от врага.
— Похоже на то, что она пыталась что-то спрятать от убийцы, — мелькнула догадка в уме Прайса и он приподнял подушку, освободив правую руку Эдит. В тот же момент он торжествующе присвистнул. Из судорожно сжатого кулака Эдит виднелся беленький кусочек бумаги.
— Ключ к тайне, — молниеносно подумал Прайс, усердно пытаясь разжать похолодевшую руку.
Это было нелегким делом. Кулак уже успел закоченеть и только после двух-трех минут Прайсу удалось разжать руку Эдит и вынуть смятый клочок бумаги. Торопливо развернув его, он гневно закусил губу. На листке бумаги было начертано:
25. 737. 21. 44.
55. 765. 45. 33.
71. 24. 55. 16.
— Шифр, — громко произнес он, показывая листок бумаги наклонившемуся с любопытством к нему Грогу. — Ничего, попробуем на досуге разобраться, в чем здесь дело. А пока здесь делать больше нечего. Перейдем вниз для первого допроса.
Они спустились вниз в гостиную, где их терпеливо ожидали все прибывшие равнее лица.
— Ну-с, Прайс, — встретил вопросом детектива начальник полиции. — Что нового? Что вам удалось найти?
— Очень немного, господин полковник, — почтительно ответил молодой детектив. — Но в то же самое время, может быть, найденное мною может оказаться ключом ко всей тайне. Во всяком случае, считаю необходимым донести вам, что часть улик мною обнаружена и я не сомневаюсь, что при энергичной работе нам удастся раскрыть эту ужасную тайну.
— Вы слышали, господа? — довольно обратился полковник Гойер ко всем присутствующим. — Человек, поставленный мною во главе расследования этого дела, обещает нам дать в недалеком будущем благоприятные результаты.
— И на этом я считаю, что дальнейшая информация пока не последует, — с вежливой улыбкой добавил Прайс, — так как разглашение добытых мною улик может затруднить следствие и поиски убийцы.
Представители консульских и муниципальных властей поняли тонкий намек представителей полиции и с кислыми минами, пожав на прощанье руки Гойеру и Прайсу, удалились.
Когда в гостиной остались только Гойер, Грог и Прайс, первый откинулся в кресле, закурил трубку и добродушно обратился к Прайсу:
— Ну, я надеюсь, что мне-то вы можете сообщить детали ваших улик. Не скрою, что все это дело меня интересует самым живейшим образом. Кроме того, на карту поставлена не только ваша, но и моя карьера, Прайс. Никогда еще, за всю историю Шанхая, не происходило два таких сенсационнейших убийства в непосредственной близости одно от другого. Общественное мнение будет возбуждено до пределов. Если мы споткнемся на этом деле, то нам не миновать самой жестокой критики как со стороны налогоплательщиков, так и со стороны членов муниципалитета. Мне, может быть, придется подать в отставку. А для вас — будет закрыта дорога к быстрой карьере, по крайней мере, на долгие годы. Вы понимаете это, Прайс?