Что же это за мотивы? Только одно объяснение можно было дать этим мотивам.
Месть…
Да, месть… Мстили синьору Толедосу за что-то. И убрали с дороги Эдит Робинзон, потому что она оказалась слабым звеном в этом мрачном деле. Похищенная у Прайса шкатулка «золотой дамы» как нельзя ясно указывала, что Эдит была владелицей каких-то секретов неизвестной темной силы, которая мигом приложила ловкие усилия, чтобы вырвать эти секреты из рук детектива.
Детектив сидел долго в своем кресле, окружая себя облаками густого сигаретного дыма, обдумывая каждую мелочь последних дней и пытаясь наметить себе свой план дальнейших работ.
В комнату заглянул Ли Фу и вежливо предложил пообедать, но Прайс только нетерпеливо отмахнулся от него рукой.
— Потом… Потом…
Было уже около пяти часов вечера и краски солнечного дня стали постепенно блекнуть, переходя в синий прозрачный вечер, когда Ли Фу снова появился в комнате, неслышно ступая ногами, обутыми в мягкие китайские туфли. Он протянул своему господину большой белый конверт.
— Письмо, — лаконично произнес он.
Прайс лениво принял письмо и равнодушно вскрыл конверт. Но первые же строчки письма заставили его вздрогнуть и с головой уйти в содержание послания, гласившего, впрочем, очень кратко и ясно:
Господин детектив.
Для вашего беспокойства и даже безопасности будет лучше, если вы позабудете о случае со шкатулкой, не донося об этом инциденте вашим властям, чем поможете придать всему этому делу самое скорое завершение.
Ваш друг.
Вот и все. Письмо было отпечатано на пишущей машинке, включая подпись.
— Черт побери, — громко произнес Прайс. — Вот это номер.
В волнении он вскочил на ноги и крикнул боя. Ли Фу немедленно появился на зов и почтительно остановился у порога.
— Кто принес это письмо? — спокойно спросил Прайс.
— Китаец, — лаконически ответил Ли Фу.
— Молодой или старый?
— Молодой, мастер.
— Он ничего не говорил?
— Он сказал только: «Передай это письмо твоему господину».
— А потом?
— А потом он повернулся и ушел.
Прайс хотел было задать еще какой-то вопрос, но сейчас же пожал плечами и кивком головы приказал бою удалиться.
Что за польза была справляться и даже искать этого посыльного, который, конечно, был нанят за двадцать центов передать письмо по назначению, и ничего не знающего об авторах письма? Нет, дальнейшие поиски нужно было вести по какому-то иному пути. Но по какому?
Прайс опять повалился в кресло. Мозг его лихорадочно работал. И чем дольше думал он, тем спокойнее становился его взгляд, а губы складывались в ироническую ус-мошку.
Как это ни странно, но положение складывалось в более благоприятную сторону.
Неизвестные враги почему-то нервничали. У них не хватало выдержки. Они стремились запугать Прайса, желая отбить у него стремление вести расследование.
В этом было их слабое место.
Если бы они оставались в тени, не посылали своего письма и равнодушно предоставили Прайсу вести свои поиски, то ему скоро пришлось бы отказаться от своих трудов, так как они, конечно, не дали бы никаких результатов. Полное отсутствие улик, прочная тайна, окружавшая убийство синьора Толедоса и Эдит Робинзон, невозможность проникнуть в мотивы — все это лишало Прайса какого-либо отправного пункта в его работе. Он не знал, где неприятель, кто этот неприятель и как вести с ним борьбу.
Но присланное письмо облегчило положение. Враги следили за ним, боялись его и, конечно, в будущем решили не упускать его из виду. Так, невольно для него самого, между Прайсом и неизвестными врагами были установлены отношения слежки и борьбы. В этой борьбе Прайс из положения нападающего превратился сам в преследуемого. Но это было не важно. Если он не мог и не знал, кого преследовать, то пусть они преследуют его самого. А нащупав силуэты преследователей, он, Прайс, найдет удобный момент, чтобы самому перейти в нападение.
План был ясен для него. Он должен стать дичью. Должен стать желаемой дичью для врагов. Он должен играть на их нервах, морально подавить их, запугать близкими возможностями каких-то разоблачений. А когда они потеряют головы и попытаются нанести удар ему, Прайсу, чтобы убрать его с дороги по примеру синьора Толедоса и «золотой дамы», тогда он должен будет во время отпарировать этот удар и сам перейти в наступление.