— Напротив, — всё так же холодно ответил Холмс. — Чрезвычайно интересно.
— Хорошо. Я пытался получить финансирование на постройку своего устройства, но получил отказ. Собственно, как раз мистер Кушинг мне и отказал. Он богатый американец, известный любовью к технологиям и прогрессу, и я надеялся, раз уж мне повезло встретиться с ним в Лондоне, заинтересовать его. Но не вышло.
Какое-то время Холмс молчал, после чего сообщил:
— Пока мне всё ясно. Вы с сестрой, конечно, живёте сейчас в гостинице.
— Да, в отеле Браунс.
— Мы с доктором Ватсоном навестим вас там завтра в десять утра. Это дело весьма простое, уже завтра всё разрешится.
После множества благодарностей всё ещё, похоже, не до конца успокоенный моим другом мистер Шарп удалился. А Шерлок Холмс, раскурив трубку, спросил меня:
— Что вы скажете, мой дорогой Ватсон?
Я ожидал этого вопроса и, пока мистер Шарп прощался с нами, подготовился отвечать. Мне, конечно, далеко не всё было очевидно, но во всяком случае, было, что сказать.
— Мистер Шарп производит хорошее впечатление. Подозреваю, он вырос в строгом пансионе. Он застенчив от природы, а сейчас ещё и крайне напуган.
— Именно, — кивнул Холмс.
— Уверен, что он не убивал этого мистер Кушинга, — заявил я и выдвинул свой самый сильный аргумент: — Иначе зачем бы он стал обращаться в честному детективу?
— Например, чтобы отвести подозрения, — хмыкнул Холмс и неожиданно сообщил: — Вы правы, Ватсон.
Я возликовал, но напрасно. Холмс добавил:
— Правы в том, что мистер Шарп крайне напуган. И обратите внимание, когда я сказал, что дело простое, он не испытал облегчения. Напротив, его страх усилился.
— Только не говорите, что уже распутали его дело!
— Ещё утром, — огорошил меня Холмс, снова вставая. Пройдя через всю комнату, он взял со стола газету и протянул мне. — Вторая страница, там подробно описываются обстоятельства смерти мистера Кушинга, разве что имени нашего нового знакомого нет. Тревоги мистера Шарпа напрасны, умер Кушинг своей смертью. Несчастный случай.
Я прочитал заметку в газете, перевёл взгляд на Холмса и, совершенно сбитый с толку, сказал:
— Тогда я ничего не понимаю, Холмс!
Он лукаво улыбнулся, явно намекая, что для меня это не самое редкое состояние.
— Если вы с самого начала знали, что Кушинг умер своей смертью, почему вы не успокоили беднягу Шарпа? Ему предстоит ужасная ночь. Я понимаю, — я тоже встал, — что эмоции для вас имеют очень небольшое значение, но это уже просто жестоко.
Холмс выслушал мою отповедь совершенно равнодушно.
— Представьте себе. Вы — баронет, человек пусть без состояния, но с именем. Вас обвиняют в убийстве, которое вы точно не совершали, — проговорил Холмс. — С каким чувством вы обратитесь к частному детективу? Гнев, возмущение, жажда справедливости — да. Но страх? Нет, Ватсон. Я не решил дело мистера Шарпа сразу, потому что он не сказал о нём ни слова. Но полагаю, завтра и правда всё прояснится. Или же, — подвижное лицо моего друга приобрело выражение предвкушения, — это будет гораздо интереснее, чем я могу предположить. Идите спать, Ватсон, нас ждёт насыщенный день.
***
Мистер и мисс Шарп встретили нас в скромной безликой комнате, которая в их номере служила гостиной. И если обстановке я едва ли могу посвятить даже полдюжины слов, то для описания мисс Шарп мне не жалко было бы и страницы! И только потому что эти записки призваны восхвалять талант Шерлока Холмса, я буду скромен и краток, рассказывая о её наружности.
Я дал бы ей на взгляд около тридцати лет. Как и у брата, у неё были чёрные густые волосы, только длинные и тщательно уложенные в дневную причёску, из которой выбивалось два изящных завитка. На ней было тёмно-синее строгое платье, цвет которого оттенял естественную белизну кожи, а покрой демонстрировал гордую осанку. Большие голубые глаза светились неженским умом.