Мисс Шарп вошла, протянула газету и конверт, Холмс быстро пробежал глазами письмо и протянул его мне.
«Мистер Холмс, — прочитал я вслух, — как и всегда, ваши выводы оказались совершенно верными. Хотелось бы знать, как вы это делаете, но проверка показала, что всё было в точности как вы и сказали. Он действительно разбил себе голову, когда резко обернулся назад и поскользнулся на мокром полу. Если вы встретите мистера Шарпа, сообщите ему, что более его ни в чём не подозревают».
— Поскользнулся на мокром полу? — переспросил мистер Шарп.
— Я знал это ещё вчера утром, когда прочёл газету. Что ж, а теперь, разрешите нам с доктором проститься с вами. Мисс Шарп, рад знакомству.
***
Как ни старался с расспросить своего друга о его внезапном решении ехать в Камберленд, он ничего не сказал мне. Холмс редко брался за дела такой давности: он любил повторять, что очень важно видеть место преступления, иметь возможность опросить всех свидетелей. Здесь же ему предстояло работать с воспоминаниями двоих детей, безумно напуганных убийством матери.
Стоило нам покинуть отель Браунс, как Холмс погрузился в глубокую задумчивость. Весь день он провёл почти в полном молчании, а наутро исчез куда-то, не сказав мне ни слова, вернулся ещё более задумчивый — и до четверга больше не упоминал ни Шарпов, ни Аллердейл.
Я опущу описание дороги, скажу лишь, что она была утомительной: сначала поезд, потом тряский экипаж. Но наконец (время шло к обеду) мы миновали последнюю бедную деревушку и подъехали к поместью Аллердейл.
Этот дом, построенный ещё во времена Карла II, производил то гнетущее, мрачное впечатление, которое обыкновенно вызывают в нас готические строения, постепенно приходящие в упадок. Дом стоял на высоком холме, и вокруг почти не было деревьев, только низкие чахлые кустарники. Земля под пожухлой травой и на дороге казалась красной. Сначала я подумал, что это так ложатся тени от выглянувшего закатного солнца, но Холмс указал на мою ошибку:
— Ваша тяга к романтизму, дорогой друг, мешает вам замечать важное. Это глина. Именно её предки Шарпа когда-то добывали — и он хочет продолжить их дело.
Присмотревшись, я понял, что Холмс как всегда прав. И всё-таки, сказал я, глина не уменьшает, а усиливает романтику этой картины. Кажется, что земля пропитана кровью. Говоря это, я ожидал услышать смех, но вместо этого Холмс пробормотал себе под нос:
— Действительно, — и снова погрузился в молчание.
Далеко в стороне от самого дома можно было увидеть бывшие шахты — сейчас из них торчали какие-то металлические и деревянные балки, о назначении которых я ничего не знаю. Но я мог представить, и достаточно просто, это место в период былого величия. Когда-то, когда предки Шарпов были королевскими поставщиками глины для кирпича и черепицы, этот дом был центром притяжения для целого края.
У широкого парадного крыльца нас встретил лысый, закутанный в тёплую поношенную куртку старик — это был слуга по имени Билли. Он работал в поместье более тридцати лет, когда-то служил младшим камердинером покойного баронета Джеймса Уильяма Шарпа, а теперь занимался всем понемногу в старом доме. Собственно говоря, не считая Билли, в поместье работали ещё только кучер, который привёз нас, и кухарка Бетси, тоже старая, да ещё и глухая.
Пока Билли и кучер разбирались с нашими вещами, мы с Холмсом прошли в дом, и я ощутил трепет, когда увидел пролом в крыше на высоте более ста футов. Когда-то потолок украшал расписанный плафон, но от него остались только обрывки по краям дыры. Пол, который, похоже, не один год заливало водой и засыпало снегом, основательно прогнил. Стоял холод.
По боковой лестнице к нам поспешно сбежал мистер Шарп. После короткого приветствия он произнёс:
— Простите, господа, мне жаль, что вы видите Аллердейл в период его угасания. Он знавал лучшие времена.
— Да, полагаю, ещё лет пятнадцать назад всё выглядело значительно лучше, — заметил Холмс, внимательно оглядывая огромный холл, — точнее, шестнадцать.
И он прошёл через весь холл к ржавому лифту, наступив при этом на гнилые доски, так что из под них как будто начала сочиться кровь — я не мог отделаться от этого образа даже зная о местной глине.
— Багровый пик, — сказал мистер Шарп, уловив направление моего взгляда, — так называют его деревенские. Когда зимой ложится снег, он краснеет от глины, и кажется, будто замок истекает кровью. Впрочем, — хозяин дома располагающе улыбнулся, — это пустяки. Пойдёмте наверх, там тепло и несколько более уютно. Люсиль будет рада видеть вас. А я с нетерпением хочу вам представить ещё одного нового обитателя Аллердейла.