На лице мистера Шарпа отобразилась странная смесь тревоги и, как мне показалось, облегчения.
— Вы уезжаете? — воскликнула мисс Шарп.
— Должен признаться, — Холмс обернулся к ней, и на его умном подвижном лице появилось очень необычное выражение, которое я с трудом могу описать: глаза его сощурились, губы дрогнули и плотно сжались, но потом он, по всей видимости, овладел собой, — что скрыл от вас истинную причину своего приезда в Аллердейл.
Я увидел, как задрожал мистер Шарп, а Холмс продолжил:
— История убийства леди Беатрис Шарп крайне заинтересовала мне, и я самонадеянно решил, что могу раскрыть это преступление даже спустя шестнадцать лет.
— Но вы не смогли? — тихо спросила мисс Шарп. — Мистер Холмс, вам не стоило и пытаться. Нашу мать забрал призрак… И теперь она стала другим призраком. Кровь пропитала стены Багрового пика, — она закатила глаза и тонко, надрывно завыла.
— Зачем вы так! — воскликнул мистер Шарп. — Люсиль! — он кинулся к ней, схватил её за руки, с большим трудом заглянул ей в глаза, а потом прижался лбом к её лбу. Ласково погладил по волосам. — Люсиль, милая, всё хорошо, это в прошлом. Это я. Только я.
Меня тронула эта сцена. Нечасто можно увидеть между братом и сестрой такую привязанность. Слова мистера Шарпа успокаивали несчастную Люсиль. Постепенно она перестала подвывать и всхлипывать, успокоилась. Мистер Шарп привлёк её к себе, обернулся к нам и сказал раздражённо:
— Я не ожидал от вас такого, мистер Холмс. Вы нежеланный гость в моём доме. Прошу вас, покиньте его немедленно. Кучер отвезёт вас в город.
Единственной, кто вышел нас проводить, была Эдит. Она пожала нам руки по очереди и попросила не сердиться на них.
— Люсиль кажется сильной, но она очень ранима. А Томас так предан ей. Когда она страдает — он словно сам истекает кровью.
— Уверен, что так и есть, — серьёзно сказал Холмс, мы погрузили наши чемоданы в коляску и покинули Аллердейл. Я, если честно, надеялся, что навсегда.
***
Кучер оставил нас на железнодорожной станции, но Холмс пошёл не к кассам, а на телеграф. Отправив там загадочную телеграмму, он справился о гостиницах, и вскоре мы уже получили ключи от просторного номера с двумя спальнями и общей гостиной в отеле «Корона и Митра».
— Что ж, дорогой Ватсон, — объявил Холмс, садясь в кресло и доставая трубку, — мне кажется, я задолжал вам объяснения. Но к сожалению, всего сказать пока не могу.
Я сел в кресло напротив и признался:
— Я ничего не понимаю, Холмс. Вы действительно не в силах распутать это старое, ужасное дело?
— Напротив, мой друг, — Холмс посмотрел на меня, и в его глазах я прочёл нехарактерную печаль, — я распутал его в первый же вечер, дальше оставались только мелочи. Но мелочи важные. Я отлично знал, в чём суть этой загадки, но должен был убедиться в своей правоте. Та информация, которой вы меня снабдили, оказалась в этом плане бесценной.
— Информация?
— Ваши записи в блокноте, — Холмс вытащил мой блокнот из кармана пиджака и протянул мне. Я с удивлением спросил:
— Вы прочитали?
— До последней буквы. Должен признать, что эти записи были мне куда ближе по духу, чем ваши художественные рассказы.
Я ощутил гордость и спрятал блокнот с чувством удовлетворения. Которое, впрочем, было пока неполным, поскольку я не знал ещё всей разгадки.
— Да, ваши записи, а также ваш рассказ о голосе призрака и о его появлении — всё это отлично дополнило картину.
— Холмс, мне нужно знать, — сказал я серьёзно, — эти голоса ведь не принадлежат призраку на самом деле?
— Призраков не существует, — повторил Холмс твёрдо. — А у голосов куда более простое, хотя и занятное происхождение, о котором я поведаю вам позже.
— А окровавленный силуэт?
— Даже и без моей помощи вы можете угадать его природу. Я сказал, что задолжал вам объяснения, Ватсон, и это правда, и вы получите их в исчерпывающем объёме, когда разрешится последний, самый важный в этом деле вопрос. А на него ответ придёт, я надеюсь, завтра утром.
— Та телеграмма, — догадался я, — в ней содержался ваш вопрос?
Холмс кивнул, и мы принялись ждать.
Когда утром Холмс получил телеграмму, его лицо исказила страшная гримаса.
— О, Ватсон, — пробормотал он, пряча телеграмму в карман, — всё хуже, чем я ожидал.
Очень поспешно мы направились на почту. Там Холмс написал три коротких письма. Два отправил, а третье отдал мальчишке-посыльному вместе с несколькими монетами. Мальчишка выслушал то, что Холмс сказал ему на ухо, серьёзно кивнул и пулей припустил прочь.
— Что ж, теперь, Ватсон, пойдите в свою комнату и возьмите револьвер. Я надеюсь, что он нам не пригодится, но ожидать можно чего угодно. По счастью, пока у нас есть немного времени. Буквально пять-шесть дней — и мы бы опоздали.