Отец решил сменить тактику. Лучше всего преодолеть страх малыша, показав ему хороший отцовский пример ловкости и силы. Он взял ребенка на руки и поднялся с ним на вышку.
— Не бойся, обещаю, что не брошу в воду. Ты ведь знаешь, если папа что-то обещает, он обязательно сдержит слово.
Дружески разговаривая с сыном, ободряя его, он взглянул на двух мужчин, один из которых что-то делал в саду, и из кобуры под мышкой у него торчало дуло пистолета, а другой сидел в тени возле массивных ворот, отделявших территорию виллы от улицы, и листал журнал.
Профессор Уолтерс принялся играть с сынишкой. Он приподнял его, притворившись, будто вот-вот бросит вниз, но тут же успокоил, крепко прижав к груди, поцеловал и поставил на узкую площадку.
Чарли ухватился за ограждение и стал смотреть, как отец готовится к прыжку. Уолтерс сделал несколько приседаний, напрягая мускулатуру своего хорошо тренированного тела, и приготовился выполнить классический прыжок «ласточкой».
Вот он оттолкнулся, подпрыгнул, взлетел вверх, и в тот же миг лицо его исказил ужас. Над высокой каменной оградой виллы он увидел направленный на него ствол ружья. В него целился какой-то человек, который словно возносился над оградой, поднимаясь все выше и выше.
Профессор Уолтерс, уже в воздухе оказавшись под прицелом, даже вскрикнуть не успел, как прозвучал сухой щелчок выстрела. Пуля попала ему прямо в грудь, и он камнем рухнул в бассейн, подняв огромный столб воды.
Чарли, жена и охранники застыли от изумления.
Выхватив пистолеты, мужчины отреагировали первыми и, даже не поняв толком, что произошло, бросились к бассейну.
Вода окрасилась кровью. Тело Уолтерса всплыло на поверхность. Жена в ужасе бросилась к нему, протянув руки, а Чарли отчаянно закричал, оставшись один на вышке.
Остекленевшие глаза Уолтерса были широко раскрыты. Из раны в груди все еще текла кровь.
За оградой виллы послышался шум двигателя. Охранники бросились к воротам, один начал открывать их, другой вскочил в машину Уолтерса, стоявшую рядом. Но как только он выехал за ворота и свернул влево, откуда, как ему показалось, был сделан выстрел, вынужден был резко затормозить, чтобы не врезаться в автокран, перегородивший улицу.
Человек, стрелявший в Уолтерса с крыши кабины этого автокрана, уже спустился на землю и спокойно удалялся, держа в руке ружье. Это был высокий костлявый старик в рабочей спецодежде. В его исхудалом лице с холодным, жестким взглядом таилось что-то смертельно пугающее, а старческий облик его никак не вязался с юношеской ловкостью движений.
Неожиданно он прибавил шаг и оказался возле «фиата» с греческим номерным знаком, который ожидал его с включенным двигателем. За рулем сидел человек, только что управлявший автокраном.
Машина исчезла, свернув в ближайшую улочку, одну из многих в запутанном жилом квартале. Когда охранники Уолтерса обошли автокран, стрелять, хотя бы ради того, чтобы выплеснуть досаду, было уже не в кого.
Среда, 18 октября
Георгий Самсонович Волков решил, что плаща будет достаточно. В октябре в Москве уже ходят в пальто, но в Вене погода была намного мягче, хотя и трудно было представить себе это, находясь в слишком прогретых помещениях «Совэкспорта».
Офис торгового представительства был приспособлен для приема командировочных чиновников, приезжавших из Советского Союза. Волков прибыл в Вену накануне вечером, хорошо отдохнул ночью, завтрак нашел вполне приемлемым и теперь собирался выйти на улицу.
Совещание было назначено на девять, оставалось полчаса, а Волков, жаворонок по натуре, встал еще в семь.
Сквозь прозрачные занавеси он взглянул на просторную, строгую площадь Альберта и заметил внизу у тротуара напротив черный «мерседес», в котором сидели его охранники.
Вооруженная охрана была, конечно, излишней для такой короткой командировки, имевшей к тому же исключительно коммерческие цели. Но Волков был высокопоставленным сотрудником КГБ, а в том, что касалось охраны, московские порядки отличались строгостью.
Никто не знал о его пребывании в Вене. Кроме того, он этим же вечером должен был улететь обратно, после двустороннего совещания советских и австрийских правительственных чиновников, на которое прилетел, чтобы снять некоторые бюрократические препоны, грозившие замедлить товарообмен между двумя странами, чьи отношения были наилучшими во всех областях.
Волков слегка отодвинул и тотчас отпустил занавесь — это был сигнал, что он выходит на улицу.