Застенчивый Гий и щепетильный Стриженый колебались. Конечно, дом необитаем, но это частное владение. Не примут ли нас за грабителей?
— Сейчас не об этом надо думать, — заявила Мади. — Для нас самое главное — спасти Лулу.
Ее убежденность поборола все сомнения. Но пока не совсем стемнело, надо выслать вперед разведку. Бифштекс и Сапожник небольшого роста и гибкие, как кошки, они и станут нашими разведчиками: заберутся в сад и будут ждать там Стриженого и Гия. Последними полезем мы с Корже и Кафи. Мади останется на улице и будет дефилировать там со своей корзинкой. Девчонка привлечет к себе меньше внимания, чем мальчишка. В случае тревоги она крикнет совой.
А мы тихонько свистнем ей в ответ.
Пять часов! Небо затянулось тучами, на улице совсем стемнело. Через четверть часа Бифштекс и Сапожник отправились на разведку. Обратно они не вернулись: значит, им удалось благополучно перелезть через забор в сад. Потом за ними двинулись Стриженый и Гий. Сидя на корточках возле самой стены, мы — Корже, я и Мади — с тревогой прислушивались. Кафи, взволнованный нашим молчанием, вопросительно заглядывал мне в глаза.
— Идем, — наконец сказал Корже. — Ты, Тиду, пойдешь последним. Возьми Кафи на поводок.
По узкой тропе мы спустились на улицу Акаций. Неожиданно я вздрогнул: до нас донесся шум приближающегося автомобиля. Мы остановились. Через несколько минут в паре метров от нас проехала машина. Сердце у меня так и запрыгало.
Это была она!.. Та самая машина, что проезжала здесь сегодня утром!.. Только теперь в ней сидели двое. При свете фонаря я ясно различил их фигуры, Мади и Корже тоже увидели их. Мы бросились следом за автомобилем. К сожалению, в этом месте улица Акаций делала крутой поворот, и мы потеряли его из виду. Впрочем, через несколько минут мы услышали, как шум мотора начал ослабевать, а потом и вовсе стих. Машина остановилась.
Мы тревожно переглянулись. Что делать? Бежать предупредить товарищей? Нет, они наверняка сами слышали, как подъехала машина.
— Оставайтесь здесь, — сказала Мади, — я пойду посмотрю.
Мы глядели ей вслед; она шла, небрежно помахивая корзинкой, и вскоре исчезла во мраке улицы, освещаемой редкими тусклыми фонарями. Через несколько минут ее фигурка вновь появилась на тротуаре.
— Все верно, автомобиль действительно остановился перед виллой, — быстро произнесла она. — И он все еще там… хотя, наверное, скоро уедет: у него горят все фары. Проходя вдоль забора пустого дома, я окликнула наших друзей, но никто не отозвался. Интересно, слышали ли они меня? А может, они побоялись себя выдать?
Мы стояли и ждали; время шло.
— Давайте, я снова схожу посмотрю, — предложила Мади.
Но тут зарокотал мотор; этот звук подсказал нам, что голубой автомобиль разворачивается. Значит, он сейчас поедет обратно. Мы отскочили на обочину и прижались к какому-то забору. Машина прошла мимо. В ней по-прежнему сидели два человека. Подождав, когда они отъедут достаточно далеко, мы двинулись вперед, плотно прижимаясь к ограде. Мади обогнала нас. Дойдя до стены, окружавшей сад пустующего дома, она остановилась и крикнула совой. В ответ раздался слабый свист. Тогда она сделала нам знак, что путь свободен.
Сейчас Мади останется одна на темной улице! Мне стало страшно за нее. А если с ней что-нибудь случится?
— Оставь себе Кафи! — предложил я ей.
— Нет, — решительно отвергла она мое предложение, — вам он больше пригодится. А мне совсем не страшно.
Отважная Мади! Я верил, что она говорит правду: ведь главное для нее было помочь Лулу!
На улице — никого! Быстро, лезем! Стена не выше среднего роста мужчины. Первым перелез Корже. Потом я помог перепрыгнуть Кафи и, наконец, перелез сам. И вот мы втроем стоим на мокрой рыхлой земле. К нам метнулась какая-то тень.
— Не бойтесь, это я, Сапожник; я уже давно жду вас. Идите за мной.
И он повел нас к дому, предупредив, чтобы мы ступали как можно тише.
— Дверь заперта на ключ, — шепотом объяснил он, — но рабочие оставили открытыми окна, наверное, для того, чтобы краска скорее высохла.
Мы бесшумно влезли в окно и очутились в помещении, больше всего напоминавшем кухню; в нос нам ударил запах свежей краски.
— А где все остальные? — заволновался Корже.
— Пошли за мной! Осторожно, тут ступеньки.
Мы поднялись на второй этаж. Наши друзья сидели возле окна, откуда хорошо просматривался крохотный дворик виллы. В темноте я различил пристройку с плотно закрытыми ставнями на окнах.
— Мы слышали первый сигнал Мади, но побоялись ответить, — объяснил Стриженый. — Как раз в это время перед виллой остановился автомобиль. Из него вылезли двое мужчин; они прошли через дворик, вошли в пристройку и вскоре вышли оттуда. Уверен, это сообщники хозяина магазинчика «Газеты — сигареты»! Мы на верном пути.
Я не мог различить выражения лица Стриженого, но по голосу было ясно, что он страшно возбужден. Откуда же у него такая уверенность?
— Он прав, — поддержал друга Сапожник. — Когда автомобиль остановился, мы со Стриженым были в саду. И пусть мы не видели этих людей, зато мы их слышали. Они пробыли в мастерской не больше четверти часа, видимо, очень торопились. Один из них запер дверь, но по дороге уронил ключ на землю. Фонаря у них не было, и ключ они не нашли.
«Черт с ним, — сказал тот, кто его уронил, — сейчас у нас нет времени искать. Поищем, когда вернемся».
«Ты не прав, — возразил другой. — Осторожность никогда не помешает. Я же говорил тебе, что сегодня с самого утра меня одолевают какие-то дурацкие страхи».
«Что ты там городишь? Ты что, все еще вспоминаешь того мальчишку? Черт побери, но ведь в Лионе не одна-единственная овчарка… тем более что Круа-Русс далеко отсюда…»
Понятно, что этот короткий разговор показался нашим друзьям просто бесконечным. Итак, мы не ошиблись. Водитель действительно испугался меня — из-за Кафи, потому что раньше слышал о нем.
— Нам надо во что бы то ни стало проникнуть в пристройку, — заявил Стриженый. — Ключ валяется в траве, до него рукой подать, а другого такого случая у нас не будет.
Мы принялись осматривать дворик и пристройку. Окна самой виллы выходили на улицу, парадная дверь — тоже, незнакомцы прошли во дворик через черный ход. Конечно, где-то в доме должна находиться старушка, но ночью-то она, скорее всего, спит.
Интересно, на крыше мастерской нет ни одной трубы — значит, эта развалюха не отапливается?
Корже задумался. Наконец он произнес:
— Да, все складывается очень удачно, но давайте поторопимся.
РУКА С ЧЕТЫРЬМЯ ПАЛЬЦАМИ
Гуськом, стараясь ступать как можно тише, мы выбрались в сад и подошли к забору в том самом месте, где Стриженый и Сапожник подслушали странный разговор.
— Если нам придется удирать, — заявил Корже, — нас не должно быть много. Поэтому пойдут не все.
Сопровождать его выпало нам с Бифштексом. Гий, как обычно, остался сторожить — на этот раз вместе со Стриженым, который как назло поранил руку осколком бутылки. С ними также оставался Сапожник. Ох уж этот бедняга Сапожник! Когда он спрыгнул со стены, у него так сильно разболелся шов, что он долго не мог сойти с места — стоял и держался за живот, пока боль не отпустила. Поэтому, несмотря на все его протесты, мы решили оставить его в карауле.
Итак, Бифштекс первым вскарабкался на стену. Распластавшись на ней, чтобы силуэт его не был заметен на фоне неба, он заглянул во дворик.
— Никого!.. Давайте за мной!
Я прижался к стене, предоставив Кафи возможность воспользоваться моими плечами как трамплином. Но когда пес уже собрался прыгнуть, Корже схватил его за ошейник.
— Нет, Кафи… не сейчас. Если ты нам понадобишься, мы позовем тебя.
Корже был прав. Кафи мог только помешать нам. Я приказал ему ни в коем случае не лаять. Впрочем, по нашему шепоту он уже понял, что ему надо молчать.
Я перебрался через стену, за мной Корже; и вот мы все трое оказались в крохотном темном дворике. В тусклом свете уличных фонарей смутно вырисовывались стены виллы и пристройки. Дворик был выложен плохо подогнанной каменной плиткой; щели между камнями заросли густой травой.