По деревне ехали медленно, пока не добрались до кузницы.
– Вот она – добрая старая кузница с очагом, – сказала Джордж. – А вот и наш кузнец.
Старый Бен оказался человеком могучего телосложения, несмотря на свой весьма преклонный возраст. Теперь он нечасто подковывал лошадей, предпочитая сидеть на солнышке и наблюдать коловращение жизни. У него была мощная копна седых волос, а глаза – черные, как уголь, который он всю жизнь подбрасывал в печь.
– Привет вам, молодые люди, – сказал он, отвечая на их приветствия.
– А мы хотели у вас кое о чем спросить, – сказала Джордж, спрыгнув с коня.
– Спрашивайте, – ответил старик. – Если насчет наших краев, то мало чего бы я не знал о них. Лошадок передайте Джиму. Он ими займется. А вы можете задавать вопросы.
КУЗНЕЦ РАССКАЗЫВАЕТ ИСТОРИЮ
– Так вот, – начал Джулиан. – Мы вчера ездили на Таинственную Пустошь. Нам хотелось бы узнать, откуда у нее такое странное название. Произошло ли там что-нибудь таинственное?
– Там таинственного было хоть отбавляй, – сказал старый Бен. – Люди туда отправлялись и назад уж больше никогда не возвращались, пропадали там. Оттуда слышались какие-то непонятные звуки, шум.
– Какого типа звуки? – заинтересовалась Энн.
– Когда я был мальчишкой, я там ночевал, на пустоши, – солидно ответил старый Бен. – Ну и звуки же там слышались, я вам скажу! И визг, и вой, и скрип, и стоны, и хлопанье огромных крыльев...
– Но это могли быть совы, лисицы и тому подобное, – сказал Дик. – Я слышал как-то сову на сеновале – она так резко завопила, что я чуть концы не отдал со страху. Если б не догадался, что это сова, драпал бы оттуда сломя голову.
Бен улыбнулся, и все его лицо покрылось морщинами.
– Так почему она называется Таинственной Пустошью? – настаивал Джулиан. – Это очень старое название?
– Когда мой дед был еще мальчишкой, ее называли Туманной Пустошью, – ответил старый кузнец. – Там туманы гнало с побережья, они застревали на пустоши. Иной раз собственную руку не увидишь – такой плотный туман. Как-то я сам заплутал в этом тумане, напугался. Он вокруг меня змеей крутился, я прямо чувствовал его сырость на теле.
– Какая жуть! – Энн поежилась. – И что вы сделали?
– Ну что? Бежать бросился со страху. – Бен извлек свою курительную трубку и заглянул в пустую чашечку. – Бежал по вереску, натыкался на кусты можжевельника, раз десять шлепнулся. А туман, знаете ли, этак, словно влажными такими холодными пальцами, меня так и норовит потрогать, схватить. У нас тут старики так и говорят, что туман там вроде бы трогает тебя.
– Но все равно это был всего лишь туман, – заметила Джордж, чувствуя, что старик преувеличивает. – А сейчас тоже там такие туманы бывают?
– Ага. – Бей втиснул щепоть табаку в трубку. – Осень – самое время. Не вообще-то такое случается вдруг в любое время года. Как-то в конце отличного летнего дня как попер, как попер – так и ползет. Вовремя не заметишь – сцапает, и никуда не денешься.
– Как это сцапает? – удивилась Джордж.
– А вот так. Бывает, днями не сходит. И уж коли потерялся в нем, можешь совсем заплутать и пропасть, домой не вернешься. Смейтесь, смейтесь, молодые люди, ежели хотите, но я-то знаю. – Старик задумался, глядя на свою трубку, вспоминая далекие времена. – Да вот, к примеру, старая миссис Венке пошла с корзинкой по чернику летним днем, да как туман приполз, больше о ней никто и не слыхивал. Еще Виктор прогулял школу, забрел на пустоши, и туман его тоже забрал.
– Да, братцы, нам надо будет ухо востро держать с этим туманом, если поедем туда, – сказал Дик. – Впервые слышу о таком.
– Это уж непременно, будьте начеку, – согласился старый Вен. – Вы глядите в сторону, где побережье, – он оттуда приходит. Но по правде сказать, нынче такие туманы стали редкостью, сам не знаю почему. Да, уж года три больших туманов не бывало.
– А все же почему переменили название на Таинственную Пустошь? – спросила Генри. – Раньше называли Туманной Пустошью, а теперь Таинственной.
– Это было лет семьдесят назад, когда я был еще мальцом, – сказал Бен, зажигая свою трубку и сильно затягиваясь. Он был явно доволен: не каждый день доводилось быть в центре внимания, а тут сразу пятеро, да и собачка слушала внимательно. – Тогда семья Бартл построила узкоколейку через пустоши...
– Вот, вот! – загалдели все разом. – И про это мы хотели узнать!..
– Вы и про железную дорогу знаете?..
– Рассказывайте!..
Кузнец начал возиться с трубкой, которая никак не разгоралась. Все с нетерпением ожидали.
– Да... Так вот. Семейство Бартл было большое, и все парни, кроме одной девочки. Парни крепкие, я их хорошо помню. Боялся их – уж очень здоровы были драться: чуть что – кулаки в ход. Один из них – Дэн – нашел отличный песок там, на пустошах...
– Точно! Мы так и подумали, что там есть песчаный карьер! – сказала Энн.
Бен нахмурился – его снова перебили.
– Ну, и поскольку их было не то девять, не то десять крепких парней, они решили, что сами управятся, – продолжал Бен. – Добыли вагонетки и начали продавать песок всей округе. Отличный был песок, надо сказать...
– Мы видели этот песок, – сказала Генри. – А вот насчет рельсов...
– Не перебивайте вы! – Дик нахмурился.
– Денег они много заработали, – сказал Бен. – Все же построили узкоколейку, и паровозик свой, и вагонетки до самого карьера. А для нас, ребятни, сущее чудо была эта узкоколейка. Бегали, бывало, за маленьким локомотивчиком – он дымит вовсю, а нам так охота его поводить, как машинистам. Но никому не довелось. Эти Бартлы всегда палки в руках держали: чуть приблизишься к их поезду, сразу врежут по чему попало. Злые были ребята.
– И отчего же такая дорога пришла в запустение? – спросил Джулиан. – Рельсы еле видны, все заросли травой и вереском.
– Вот тут-то мы и подходим к тому таинственному, о котором вы всё толкуете, – сказал Бен, основательно затянувшись трубкой. – Эти Бартлы начали враждовать с цыганами на пустошах...
– Ах, цыгане уже тогда устраивали таборы на пустоши? – сказал Дик. – Они и сейчас там!
– Ну да. Цыгане на пустоши всегда бывали, сколько я помню, – подтвердил кузнец. – Говорили, что цыгане не поладили с Бартлами. И немудрено – с ними почти никто не ладил. Цыгане где-то там рельсы разобрали, ну и их локомотивчик вместе с вагонетками и перевернулся.
Дети живо представили себе картину: паровозик тянет вагонетки, пыхтит, дымит, добирается до поврежденного пути и – валится набок. Вот, наверно, зрелище было!
– Ясное дело, Бартлы не такими людьми были, чтобы мириться с подобным, – продолжал Бен. – Решили извести всех цыган на пустошах. Поклялись, что ежели хоть одна кибитка там появится – подожгут, а самих цыган погонят аж в самое море.
– Видно, крутая была семейка, – заметила Энн.
– Это уж точно, – согласился Бен. – Помню, помню их. Рослые такие мужики – не то девять, не то десять их было; брови лохматые – глаз не видать, голоса зычные. Никто не осмеливался им перечить. Тронь кого-нибудь – вся семейка с палками будет в дом ломиться. Они правили этим местом, и все их боялись и ненавидели. А мы, детвора, бывало, как завидим кого из них на улице – сразу деру подальше.
– Ну и что вышло с цыганами? – спросила Джордж с нетерпением. – Вытурили их Бартлы с пустошей?
– Да дайте мне все по порядку рассказать. Бартлов на вас нету, – сказал Бен, указав на Джордж мундштуком трубки. – Вот ведь какой нетерпеливый парнишка. – Бен, разумеется, принял ее за мальчика.
Он повозился некоторое время со своей трубкой, заставив всех ждать. Джулиан подмигнул остальным. Ему понравился этот старик с такой долгой памятью.
– Но я вам скажу, долго воевать с цыганами нельзя, – наконец продолжил Бен. – Это уж всем известно испокон веков. Вот однажды все Бартлы исчезли и домой больше не вернулись, Не один из них. Все, что осталось от их семейки, – только Агнесса, их маленькая сестренка.
Все невольно ахнули от удивления, а Бен окинул их взглядом, полным удовлетворения. Да уж, истории он рассказывать умеет.