Там было написано:
«Агния! После школы к бабе Дусе не ходи. Жду тебя в 18-00 по…».
И дальше был написан адрес, по которому я должна прийти на «свидание» с мамой в 18-00.
Я открыла вторую эсэмэску.
«Агния! После школы к бабе Дусе не ходи. Жду тебя в 18-00 по адресу…»
Третью: «Агния! После школы к бабе Дусе не ходи. Жду тебя в 18-00 по адресу…»
Ничего не понимаю! Мало того, что сам текст эсэмэсок довольно странный (почему я не должна идти к бабе Дусе, если мы там живем?), так все они – абсолютно одинаковые!
Мне стало не по себе. Это не похоже на маму. А может… Может, их писала вовсе не она? Может, с ней что-то произошло, и автор эсэмэсок кто-то другой?
Я набрала мамин номер. Ее телефон оказался заблокированным.
Что же случилось?
Конечно, если бы мама была мультимиллионершей, то можно было бы предположить, что меня хотят заманить в ловушку, чтобы потом потребовать выкуп. Но какой выкуп можно потребовать у рядовой артистки кукольного театра?
Я с трудом досидела до конца уроков. А впереди были еще целых четыре часа бессмысленного шатания по улице.
На тополях уже проклюнулись нежно-зеленые листочки, на детских площадках слышался ребячий смех, громко, приветствуя скорое наступление лета, чирикали воробьи. Даже бездомные собаки носились с каким-то, если можно так выразиться, радостным выражением на мордах. Только мне было не до радости. Я звонила маме с периодичностью, наверное, раз в пять минут, но ее телефон оставался недоступен.
Я поняла, что в нашу жизнь врывается (а, может, уже ворвалось), что-то непонятное, нехорошее и страшное. Мама, ау, где же ты?
Мама не отвечала…
Глава 2
А теперь по порядку.
Мы писали годовой диктант за седьмой класс. Маргарита Викторовна по прозвищу Горгулья медленно прохаживалась меж рядов:
– В жизни всегда есть место подвигу. Под-ви-гу, – диктовала она.
– Эй, Нищебродка, – ткнула меня в плечо сидящая сзади Лерка, – как правильно: подвигу или подвегу?
Если бы ты, дорогой дневник, хоть раз увидел Лерку, у тебя бы сразу крышу снесло, как снесло ее у всех мальчишек нашего класса. Еще бы! Лерка, она такая… Высокая. Стройная. Тоненькая-тоненькая. Волосы светлые, длинные, чуть вьющиеся, а глаза огромные, чуть ли не в пол-лица.
Иногда я думаю, как хорошо быть такой красивой и такой высокой, как Лерка!
А вот я самая маленькая в классе. И самая… некрасивая, хотя фамилия моя Миловидова. Я, конечно, давно смирилась и со своим ростом, и со своей внешностью – ведь понятно, что тут ничего не изменишь, но все-таки… Все-таки я отдала бы все свое умение логически мыслить, все свои отличные оценки (ты же знаешь, дневник, что я – девочка-ботан) и все свои первые места на городских и краевых олимпиадах по физике и математике, чтобы хотя бы на минутку почувствовать себя красивой и высокой. Как Лерка.
Правда, с учебой у нее не ахти как (и, по-моему, она не очень-то заморачивается из-за этого!), вот и обращается ко мне за помощью на каждой контрольной. И зовет она меня, как ты уже понял, дорогой дневник, – Нищебродкой. Впрочем, не только она.
Как ни обидно, а прозвище-то правильное. Ведь моя мама всего-навсего рядовая актриса театра кукол, и с ее зарплатой на дорогие вещи не разбежаться. А ей еще приходится платить и за крошечную комнатушку, которую мы снимаем у несносной бабы Дуси, – переехали туда из актерского общежития почти десять лет назад на… две-три недели, а задержались на годы.
– Ну? – нетерпеливо дернула меня за рукав Лерка. – Че молчишь, Нищебродка, так подвИгу или подвЕгу?
– ПодвИгу!
– Разговоры прекратить! – сердито сказала Горгулья. – Итак, повторяю… В жизни всегда есть…
В этот момент и пискнул в моем рюкзаке телефон. Эсэмэска! Я сразу поняла, что она от мамы (потому что больше не от кого) и что в ней что-то срочное, осторожно достала гаджет, и…
И тут же надо мной нависло длинное лицо Горгульи.
– Это еще что такое! – возмутилась она. – Миловидова, что ты творишь! – она вырвала у меня телефон. – Отдам после урока! Итак… написали? В жизни всегда есть место…
Я еле дождалась конца урока. Наконец-то звонок! Горгулья вернула мне мобильник со словами:
– Если такое повторится – пойдешь к директору.
Как будто бы я только и делаю, что развлекаюсь с телефоном на уроках.
Впрочем, сейчас мне было не до Горгульи.
Я пристроилась за последнюю парту, чтобы наконец-то прочитать эсэмэску, и увидела, что их целых шесть, и все они от мамы! Мне стало не по себе. Что случилось?
Но не успела я открыть и первое сообщение, как в класс ворвалась Лерка со смартфоном в руках. Подбежав к доске, она навела на себя камеру.