— Да, я уже в курсе, — сказал Эркюль Пуаро, — и готов предложить свою помощь.
— Это большая честь для нас, — живо откликнулся комиссар.
— Разрешите, мосье Пуаро, представить вас… — Комиссар сверился с паспортом, который продолжал держать в руке, — мадам… э… мадемуазель Грей.
Пуаро улыбнулся Кэтрин.
— Поразительно, не правда ли, — шепнул он ей, — как скоро сбылись мои предсказания.
— Мадемуазель, увы, почти нечего было рассказать, — посетовал комиссар.
— Я уже объяснила, — сказала Кэтрин, — что была едва знакома с этой несчастной.
Пуаро кивнул.
— Но вы с ней беседовали, не так ли? — сказал он мягко. — И вы успели составить о ней первое впечатление, ведь правда?
— Да, — немного помедлив, сказала Кэтрин, — пожалуй.
— Ну и что вы можете сказать?
— Да, мадемуазель, — поспешно вмешался комиссар, — позвольте нам, пожалуйста, узнать ваше мнение о покойной.
Кэтрин сидела, обдумывая создавшуюся ситуацию. Чужие секреты, конечно, выдавать не следует, но ужасное слово «убийство» звенело у нее в ушах, и она чувствовала, что не имеет права скрывать — слишком многое от этого зависело. Кэтрин постаралась слово в слово повторить разговор, состоявшийся у нее с убитой.
— Это интересно, — сказал комиссар, взглянув на Пуаро. — Не правда ли, мосье Пуаро? Если это связано с преступлением… — Он оставил фразу незаконченной.
— Я надеюсь, это не было самоубийством, — не очень уверенно сказала Кэтрин.
— Об этом вообще нет речи, — подтвердил комиссар. — Ее задушили шнурком.
— Господи! — Кэтрин вздрогнула.
Мосье Ко извиняющимся жестом прижал ладонь к сердцу.
— Да, приятного мало… Боюсь, наши дорожные грабители более жестоки, чем у вас.
— Это ужасно.
— Да… — все тем же извиняющимся тоном продолжал комиссар, — но вы человек мужественный, мадемуазель, лишь только я увидел вас, я сказал себе: «Мадемуазель очень мужественна». Вот почему я решаюсь просить вас об одном одолжении… Это очень неприятная процедура, но, поверьте, абсолютно необходимая.
Кэтрин посмотрела на него с некоторой опаской. Комиссар вновь прижал руку к сердцу.
— Я решаюсь просить вас, мадемуазель, пройти со мной в соседнее купе.
— Это обязательно? — спросила Кэтрин тихо.
— Кому-то нужно опознать ее, — сказал комиссap, — и поскольку горничная исчезла, — он выразительно покашлял, — вы единственная, кто общался с нею в дороге.
— Я готова, — спокойно сказала Кэтрин, — надо — значит надо.
Она поднялась. Пуаро одобрительно кивнул ей.
— Мадемуазель очень благоразумна, — сказал он. — Могу ли я присоединиться к вам, мосье Ко?
— Что за вопрос, мой дорогой мосье Пуаро!
Все вышли в коридор, и мосье Ко отпер дверь в купе погибшей. Шторы на окнах были теперь наполовину подняты и пропускали достаточно света. Мертвая лежала на диване, лицом к стене в такой естественной позе, что можно было подумать, будто она спит. Она была укрыта пледом, видны были лишь темно-рыжие локоны. Мосье Ко осторожно развернул тело так, чтобы стало видно лицо. Кэтрин охнула и вонзила ногти себе в ладони. Лицо, обезображенное огромным кровоподтеком, было почти неузнаваемо. Пуаро издал короткое восклицание.
— Когда это было сделано, хотел бы я знать, — спросил он, — до или после смерти?
— Врач говорит — после, — ответил мосье Ко.
— Непонятно, — нахмурился Пуаро. Он обернулся к Кэтрин: — Мужайтесь, мадемуазель, посмотрите внимательно. Вы уверены, что это та женщина, с которой вы беседовали вчера в поезде?
У Кэтрин были крепкие нервы. Она заставила себя тщательно рассмотреть лежащую перед ней фигуру. Затем дотронулась до мертвой руки.
— Совершенно уверена, — ответила она, — лицо слишком обезображено, чтобы узнать его, но сложение, посадка головы и волосы несомненно ее, кроме того, пока мы с ней беседовали, я обратила внимание на это, — и она указала на маленькую родинку на запястье покойной.
— Вол, — одобрил Пуаро, — вы превосходный свидетель, мадемуазель. Таким образом, личность будем считать установленной, и все равно все это очень странно.
Он, нахмурившись, разглядывал мертвое тело.
Мосье Ко пожал плечами.
— Убийца, вероятно, не помнил себя от ярости, — предположил он.
— Если бы он сбил ее с ног, было бы понятно, — вслух размышлял Пуаро, — но убийца явно подкрался сзади и захватил ее врасплох. Мгновенное удушье, короткий всхлип — никто и не услышал; а после — мощный удар по лицу. Зачем? Убийца надеялся, что с обезображенным лицом ее не смогут опознать? Или он настолько ее ненавидел, что не мог удержаться и ударил уже мертвую?