— Китайская ваза, — раздумчиво произнес Левингтон. Минуту он пребывал в задумчивости, затем резко поднял голову, глаза его странно сияли.
— Хартингтон, давно ли у вашего дяди эта ваза?
— Давно ли? Я точно не знаю.
— Подумайте. Не купил ли он ее недавно?
— Не знаю… впрочем, да, вы правы, действительно, недавно. Теперь я вспомнил. Я не очень интересуюсь фарфором, но помню, как дядя показывал мне «последние приобретения», и среди них была эта ваза.
— Меньше чем два месяца назад? А ведь Тёрнеры покинули Хитер Коттедж как раз два месяца назад.
— Да, именно тогда.
— Не посещал ли ваш дядя иногда сельские распродажи?
— Иногда! Да он все время колесит по распродажам.
— Стало быть, он вполне мог приобрести эту вазу на распродаже имущества Тёрнеров — в этом нет ничего неправдоподобного. Странное совпадение… хотя, может быть, это то, что я называю неотвратимостью слепого правосудия. Хартингтон, вы немедленно должны выяснить у дяди, когда он купил вазу.
Лицо Джека вытянулось.
— Боюсь, не получится. Дядя Георг уехал на континент. И я даже не знаю, по какому адресу ему писать.
— Сколько же он будет в отъезде?
— Как минимум три-четыре недели.
Наступило молчание. Фелис с тревогой смотрела то на Джека, то на доктора.
— И мы ничего не можем сделать? — спросила она робко.
— Нет, кое-что можем, — сказал Левингтон, в его голосе слышалось едва сдерживаемое волнение. — Способ необычный, пожалуй, но я верю, что цели мы достигнем. Хартингтон, вы должны добыть эту вазу. Принесите ее сюда, и, если мадемуазель позволит, то ночь мы проведем в Хитер Коттедже и вазу возьмем с собой.
Джек почувствовал, как по коже неприятно побежали мурашки.
— А что, по-вашему, может произойти? — с беспокойством спросил он.
— У меня нет об этом ни малейшего представления, но я уверен, что таким образом мы раскроем тайну, а привидение вернется в свою скорбную обитель. Наверное, в вазе есть тайник и в нем что-нибудь спрятано. Раз чудо не происходит само, мы должны использовать собственную изобретательность.
Фелис захлопала в ладоши.
— Замечательная идея! — воскликнула она.
Глаза ее загорелись от восторга. Джек не испытывал такого восторга, напротив, он страшно испугался, хотя никакая сила не заставила бы его признаться в этом перед Фелис. Доктор вел себя так, как будто сделал самое естественное предложение в мире.
— Когда вы можете взять вазу? — спросила Фелис, повернувшись к Джеку.
— Завтра, — ответил тот неохотно.
Ему следовало разобраться в происходящем, но воспоминание о том безумном крике, преследовавшем его каждое утро, нахлынуло и лишило возможности рассуждать, осталась только одна мысль: как избавиться от наваждения?
Вечером следующего дня он пошел в дом дяди и взял вазу, о которой шла речь.
Увидев вазу, он окончательно убедился, что именно она была изображена на рисунке. Но, с большой осторожностью повертев вазу в руках, он не обнаружил в ней никакого намека на тайник.
Было одиннадцать часов вечера, когда они с Левингтоном прибыли в Хитер Коттедж. Фелис уже ждала их и открыла дверь, прежде чем они постучали.
— Входите, — прошептала она. — Отец спит наверху, не надо его будить. Я приготовила вам кофе здесь.
Фелис провела их в маленькую уютную гостиную. На каминной решетке стояла спиртовка, и, склонившись над ней, девушка заварила им ароматный кофе.
После кофепития Джек распаковал вазу. Едва увидев ее, Фелис задохнулась от изумления.
— Ну, вот же, вот она, та самая ваза! — горячо восклицала девушка. — Я узнала бы ее где угодно.
Тем временем Левингтон занимался своими приготовлениями. Убрав с маленького стола все безделушки, он переставил его на середину комнаты. Вокруг стола он расположил три стула. Потом взял из рук Джека вазу и поставил ее на середину стола.
— Ну вот, мы готовы, — сказал он. — Выключите свет и посидим вокруг стола в темноте.
Все послушно уселись. Из темноты снова зазвучал голос Левингтона.
— Старайтесь ни о чем не думать… или думайте о пустяках. Расслабьтесь. Возможно, один из нас обладает способностью общаться с духами. Тогда этот человек войдет в транс. Помните, бояться нечего. Освободите свои сердца от страха и плывите… плывите…
Голос его замер, наступила тишина. Проходила минута за минутой, и казалось, тишина разрастается, наполняется тревогой. Хорошо Левингтону говорить: «Освободитесь от страха». Джек испытывал не страх, а панический ужас. Он был почти уверен, что и Фелис в таком же состоянии. Вдруг он услышал ее голос, низкий и страшный: «Что-то ужасное надвигается, я чувствую».