Разумнее всего было бы спрыгнуть на тротуар и бегом обогнуть плотную череду колясок, отделявших меня от ландо. Но, к сожалению, в душе я скорее Мюрат, нежели Мольтке, и предпочитаю действовать напрямик, а не полагаться на хитроумную тактику. Невероятным прыжком я вскочил на заднее сиденье коляски, стоявшей рядом с моей, кувырком преодолел кабриолет, ухитрившись не разбудить дремавшего в нем старика с собакой, перешагнул, рассыпаясь в бессвязных извинениях, через боковую стенку открытой кареты, потревожив жаркий спор четырех джентльменов, и, наконец, свалился ничком на спины пары лошадей, которые тотчас же рванулись вперед и сбросили меня лицом вниз в дорожную пыль.
Вероятно, зрители, не знавшие цели моих невообразимых акробатических упражнений, решили, что я сошел с ума. Шляпа моя сбилась набекрень, я был покрыт пылью с головы до ног. К счастью, ландо с семейством де Сен-Алир только что скрылось за поворотом, и мне не довелось предстать перед очами возлюбленной в столь непрезентабельном виде.
В бесплодных попытках счистить грязь с одежды носовым платком я мужественно выдержал обрушившуюся на меня бурю проклятий, перемежавшихся издевательским смехом, как вдруг знакомый голос окликнул:
— Месье Беккет!
Я оглянулся — из окна закрытого экипажа мне дружески махал маркиз. Я тотчас же подскочил к его карете.
— Похоже, в Версале вам делать нечего, — сказал он. — Вы, несомненно, сами поняли, что во всех гостиницах не найдется ни единой свободной койки, а я добавлю, что и во всем городе невозможно снять комнату. Но я нашел для вас кое-что подходящее. Велите слуге следовать за нами, а сами садитесь ко мне.
На наше счастье, в плотной череде экипажей открылся свободный проход, и моя коляска тотчас же воспользовалась им.
Я велел слуге следовать за каретой маркиза; мой друг отдал приказание кучеру, и мы тронулись в путь.
— Я отвезу вас в роскошное место, о существовании которого знает мало кто из парижан. Предвидя сегодняшний ажиотаж, я заранее заказал там комнату для вас. Эта гостиница, старинная и очень уютная, называется «Парящий Дракон». Вам повезло, что дела мои привели меня сюда в столь ранний час.
Мили через полторы мы добрались до дальней ограды дворца и выехали на старинную узкую дорогу. С одной стороны ее окаймлял версальский лес, с другой возвышались коренастые дубы такого могучего обхвата, какой редко встретишь во Франции.
Мы остановились возле старинного здания, выстроенного из крепкого темно-серого камня. Изысканная архитектура и богатая отделка фасада, какие нечасто употребляются при строительстве простых гостиниц, говорили о том, что первоначально здание это служило загородным особняком некой богатой особы. Знатное происхождение прежних владельцев подтверждали и многочисленные гербы на стене. Над дверями гостеприимно выдавался широкий портик, украшенный пышной лепниной; он был явно пристроен к дому позднее. Над ним сияла яркими красками барельефная вывеска гостиницы — летящий дракон, широко раскинувший багрово-красные с золотом крылья. Длинный хвост, бледно-зеленый с позолотой, свивался многочисленными кольцами, на конце его грозно сверкала остроконечная смертоносная стрела.
— Я не могу сопровождать вас; войдите, и, уверен, вам здесь понравится. Во всяком случае, это лучше, чем ничего. Я бы зашел вместе с вами, но мне необходимо сохранять инкогнито. Надеюсь, вам доставит удовольствие узнать, что в гостинице этой встречаются привидения. Я в вашем возрасте был бы рад услышать такое. Но не советую упоминать о призраках в присутствии хозяина — для него это больной вопрос. Прощайте. Если все же надумаете повеселиться на балу, рекомендую надеть домино. Я, пожалуй, загляну ненадолго; на мне будет такой же костюм. Но как нам узнать друг друга? Можно держать в руках условленные предметы, но это редко помогает — слишком многие приедут на бал с цветами. Положим, вы пришьете на костюм крест размером в пару дюймов — пусть он будет красным, как у святого Георгия, покровителя вашей страны — а я пришью белый крест. Отличная мысль! И вот что: входя в любую из зал, старайтесь держаться поближе к дверям. Проходя по комнатам, я буду высматривать вас возле дверей; и вы ищите меня там же. Таким образом мы вскоре найдем друг друга. Значит, договорились. Мне скучно ходить на балы, если меня не сопровождает юный спутник, от души радующийся всему, что он видит. Человек моих лет заражается весельем от молодых. Прощайте; встретимся вечером.
Я попрощался с маркизом, захлопнул дверцу, и карета тронулась.
Глава 11.
«Парящий дракон»
Я огляделся. Место было на редкость живописное. В ушах у меня до сих пор звенело от бурной парижский суеты, и величественная тишина густой дубравы, окружавшей старинное здание гостиницы, радовала мне душу.
С минуту-другую я изучал красочную вывеску, затем внимательно рассмотрел гостиничный фасад. Суровый и основательный, в моем представлении он ассоциировался скорее со старинным английским постоялым двором, в каком могли бы остановиться кентерберийские паломники Чосера, чем с галльским приютом развлечений. Единственной уступкой континентальной моде была круглая башенка под остроконечной крышей, венчающая левое крыло здания — такие можно встретить в любом французском шато.
Я вошел в фойе, назвался месье Беккетом и спросил, готова ли заказанная для меня комната.
Хозяин рассыпался в любезностях: еще бы, в его гостиницу пожаловал английский милорд, человек высокородный да к тому же с бездонным кошельком.
Меня проводили в номер. Комната оказалась просторная, правда, чуть мрачноватая, обставленная старинной тяжеловесной мебелью, со стенами, обшитыми темным деревом. У дальней стены чернел широкий камин с мраморной доской, украшенной гербами, в которых, питай я страсть к геральдике, можно было бы разглядеть родственные связи с гербовыми щитами на внешней стене. Обстановка комнаты, грустная, даже чуть тоскливая, составляла изысканный контраст с моим настроением. Я подошел к окну, обрамленному каменными колоннами. Внизу расстилался небольшой парк, переходящий в густую лесную чащу, над которой возвышался изящный замок, весь как: бы составленный из круглых башенок, подобных той, какую я только что описал. И лес, и замок являли собой печальное зрелище. На них лежала печать упадка и заброшенности; весь вид дышал воспоминаниями о былом величии.
Я спросил хозяина, как называется замок.
— Это, сударь, Шато-де-ла-Карк, — был ответ.
— Жаль, что он содержится в таком небрежении, — заметил я. — Что, его владелец внезапно обеднел?
— Может, и так, сударь.
— Может? — переспросил я. — Стало быть, хозяев здесь не очень-то жалуют?
— Ни то, ни другое, сударь, — ответил он. — Богатства у него хватает, да какой в нем толк? Вот чего мы тут никак понять не можем.
— А кому принадлежит замок? — поинтересовался я.
— Графу де Сен-Алиру.
— Да? Самому графу? Вы уверены? — оживился я.
Настал черед трактирщика окинуть меня озадаченным взглядом.
— Разумеется, сударь, это замок графа де Сен-Алира.
— И часто он здесь появляется?
— Не очень, сударь, подолгу бывает в отлучках.
— Значит, он беден? — спросил я.
— Я снимаю у него этот дом. Арендная плата невелика, но он не терпит задержек с выплатой; похоже, ему трудно перебиться от срока до срока, — лукаво усмехнулся трактирщик.
— Однако, как я слышал, граф не впал в нищету? — продолжал я.
— Говорят, сударь, он играет. Не знаю. Во всяком случае, богатым его назвать нельзя. Месяцев семь назад где-то на краю земли скончался его дальний родственник. Тело его, согласно последней воле покойного, перевезли сюда и похоронили на кладбище Пер-Лашез. Граф сильно горевал, хотя, говорят, получил неплохое наследство. Но, похоже, деньги никогда не доводили его до добра.
— Он, наверно, немолод?
— Немолод? Слабо сказано! Мы зовем его Вечным Жидом, хотя тот был богат, а у этого в кармане не всегда найдется и пять су. Однако, сударь, душой он не стареет. Недавно женился на молодой красавице.