— Он ведь приходил к Гримшоу в «Бенедикт» тем вечером? — спросил окружной прокурор.
— Конечно. В тот вечер я не могла сама следить за Гримшоу, но передала записку доктору Уордсу, и он проследил за ним, видел, как Гримшоу встретился с неопознанным мужчиной...
— С Пеппером, разумеется, — пробормотал Эллери.
— ...и бродил по вестибюлю отеля, когда Гримшоу и этот субъект Пеппер входили в лифт. Он видел, как поднимались Слоун, миссис Слоун и Оделл; наконец он поднялся сам, но не входил в комнату Гримшоу, а просто произвел разведку вокруг. Он видел, как все они ушли, кроме первого. Естественно, он не мог вам об этом рассказать, не раскрыв себя, а этого он не хотел... Ничего не обнаружив, доктор Уордс вернулся в дом Халкиса. На следующий вечер, когда приходили Гримшоу и мистер Нокс, — хотя тогда мы не знали, что это мистер Нокс, — доктор Уордс, к сожалению, был на прогулке с миссис Вриленд, знакомство с которой он поддерживал... гм... как бы это сказать? — руководствуясь интуицией.
— Где же он теперь, интересно? — равнодушным тоном спросил Алан, обращаясь к узору на ковре.
— Я полагаю, — ответила Джоан проплывавшему перед ней облаку табачного дыма, — что доктор Уордс теперь в открытом море и направляется домой.
— А-а, — произнес Алан с большим удовлетворением.
Когда Нокс с Сэмпсоном ушли, инспектор вздохнул, по-отечески пожал руку Джоан, похлопал по плечу Алана и отправился по какому-то своему делу, вероятно на встречу с ордой журналистов или с некоторыми высокопоставленными начальниками, чье душевное состояние явно пострадало от молниеносных зигзагов дела Гримшоу-Слоуна-Пеппера.
Оставшись один с гостями, Эллери вдруг заинтересовался повязкой на раненом плече — как хозяин он всегда вел себя крайне нелюбезно. В результате Джоан и Алан поднялись и довольно сухо начали прощаться.
— Как! Уже уходите? — воскликнул Эллери. Он сполз с дивана и глупо им улыбнулся. Тонкие ноздри Джоан цвета слоновой кости чуть-чуть дрожали, а Алан стал тереть носком ботинка сложный узор на ковре, который так основательно увлек его в этот вечер. — Подождите, не уходите пока. У меня есть кое-что, чем вы особенно заинтересуетесь, мисс Бретт.
С таинственным видом Эллери поспешно вышел из гостиной. Гости застыли на месте, дуясь и украдкой посматривая друг на друга, как дети. Они одновременно вздохнули, когда из спальни появился Эллери с широким рулоном холста под правой рукой.
— Вот, — торжественно сказал он Джоан. — Вот она, та штуковина, из-за которой загорелся весь сыр-бор. Пеппер убит, процесса не будет, поэтому нам больше не нужен злосчастный Леонардо...
— Вы же не... вы же не отдаете его... — медленно начала Джоан.
Алан Чини поднял голову.
— Именно отдаю. Ведь вы собираетесь обратно в Лондон? Позвольте предложить вам честь, которую вы заслужили, лейтенант Бретт, — привилегию лично вернуть Леонардо в музей.
— О! — Розовые губки, подрагивая, образовали эллипс, и энтузиазма в этой фигуре не чувствовалось. Она приняла скатанный холст и переложила его из правой руки в левую, потом обратно. Было ясно, что она не знает точно, как ей быть с этим рулоном — этой древней мазней, из-за которой три человека лишились жизни.
Эллери подошел к серванту и достал бутылку. Старая коричневая бутыль приятно мерцала и светилась. Эллери тихо сказал Джуне несколько слов, и неоценимый его помощник убежал к себе на кухню, чтобы вскоре вернуться с сифоном, содовой водой и другими атрибутами искусства составления напитков.
— Скотч с содой, мисс Бретт? — весело спросил Эллери.
— Ох, нет!
— Может быть, коктейль?
— Вы очень любезны, мистер Квин, но я не пью. — Замешательство исчезло, и по абсолютно непонятной для менее проницательного мужского взгляда причине мисс Бретт снопа приняла холодный вид.
Алан Чини пожирал бутылку глазами. Эллери начал колдовать со всеми этими предметами, и вскоре в высоком стакане запузырилась янтарная шипучая жидкость. Эллери подал его Алану с видом понимающего человека, передающего стакан другому понимающему человеку.
— Это восхитительно, — проникновенно сказал Эллери. — Вы ведь в этом знаете толк... Как... Вы?.. — И Эллери изобразил сильнейшее изумление.
Потому что мистер Алан Чини под строгим взглядом мисс Джоан Бретт действительно отказывался от дневной выпивки — и это мистер Алан Чини, неисправимый пьяница!