— Удивлена застать тебя за чтением с утра пораньше, — усмехаюсь я, скрестив ноги в лодыжках. — Ещё и что-то столь древнее, как королевская история. Разве не нашлось чего-то более интересного, чем это?
Альдина щёлкает пальцами, и тяжёлый фолиант плавно приземляется на одеяло. Девушка поправляет подушку, а затем устремляет на меня аквамариновые глаза. В её взоре есть что-то пугающее, однако мне не хочется говорить ей об этом. После похорон короля Гектора в ней будто что-то изменилось, словно беззаботное детство внезапно закончилось, и она резко повзрослела, оставив меня далеко позади.
— Ты никогда не задумывалась, почему одни из нас обладают даром, а другие нет? — спрашивает Альдина, сложив руки на груди. — Почему кто-то получит корону, а кому-то придётся навсегда оставить надежды взойти на престол? Неужели никто не задумывался, что рано или поздно появится какой-нибудь принц Камрон, который захочет стать королём несмотря ни на что?
— К чему ты клонишь?
— Розамунд была величайшей колдуньей своего времени. Ей суждено было стать королевой Франкайна, но она предпочла покинуть родной дом и выйти замуж за Ленарда. В своих дневниках Розамунд писала, что её с детства готовили к великой миссии, но за пару месяцев до коронации она сбежала вместе с кентиджернским принцем, влюбившись в него без памяти. Отец Розамунд выбор дочери так и не одобрил, по слухам он даже запретил остальным членам семьи упоминать её имя. В Кентиджерне принцессу не приняли с распростёртыми объятиями, а мать Ленарда велела поселить невестку в Сумрачной башне, чтобы ненароком не встретиться с ней в коридорах. Сомневаюсь, что Розамунд желала для себя такой судьбы, но почему-то выбрала её, с честью терпя неуважение и насмешки. Она писала о войне, захвате земель и потере собственного Я. Сплошные загадки, которые невозможно понять. Почему нельзя было изъясняться проще, чтобы потомкам не пришлось страдать?
— Когда ты успела изучить дневники Розамунд? — изумляюсь я, распахнув глаза. — Они ведь хранятся в Сумрачной башне в Голдорфе, куда запрещено входить посторонним…
— Кто сказал, что я входила? — хихикает Альдина, откинув одеяло в сторону. — Они не заперли окно, а я в этот момент совершенно случайно пролетала мимо. Разве в этом есть моя вина, Лис? Любопытство взяло вверх, и я решила посмотреть, что они так усердно от нас скрывают. Только в дневниках нет ничего о Тёмном Властелине, из чего следует вывод — Розамунд не видела столь далёкого будущего, чтобы предупредить нас о нём.
— Но ведь это могли быть не все дневники, — возражаю я, заходив по комнате. — Кто-то мог точно также пробраться в башню и уничтожить записи. К тому же есть вероятность, что Розамунд писала кому-нибудь из своих сестёр, ведь в Кентиджерне обсудить свои видения ей было не с кем. Её и так боялись, вряд ли бы она поделилась своими страхами с королевой Кристой…
— Керстин, — поправляет меня Альдина. — Мать Ленарда звали Керстин… писем не было.
— Что?
— Ни одного письма, адресованного Розамунд, среди дневников не было, — поясняет подруга. — То ли их изначально не было, то ли они находятся в другом месте. И я даже догадываюсь, где они могут быть.
Она смотрит на меня с такой хитрой усмешкой, что я невольно закатываю глаза. Осталось дождаться сумасшедших предложений и можно смело заканчивать этот день, — ничего интересного уже не будет.
— Нужно найти письма, — заговорщицки шепчет подруга, уставившись на меня. — Если Розамунд писала что-то о Тёмном властелине, мы должны об этом знать. Я уверена, в кабинете короля Аарона хранится много интересного, осталось только пробраться туда…
— Стоит просить прислугу закрывать окна на ночь, — хмыкаю я, сложив руки на груди, — потому что тебе явно голову продуло на сквозняке. Ты в своём уме, Джеральдина Эйвис-Саншайн? Как ты собираешься попасть в западное крыло, где обитает королевская чета Голдорфа? К тому же в ближайшее время никаких поводов для посещений не предвидится…