— Вы думаете, всё дело в этом зеркале? — прошептала я, постепенно отходя от шока.
— Я думаю, дело в тебе, — через какое-то время ответила Николсон, — но меня тревожит совершенно другое.
— Почему мои воспоминания отличаются от тех событий, что произошли на самом деле? — я пытливым взглядом уставилась на женщину, но она продолжала буравить глазами стол. — Я ведь правильно все поняла? Вы воспользовались гипнозом и отделили мои реальные воспоминания от тех, какими их заменил мой детский испуганный разум. На самом деле моих родителей там не было. Их вообще не было на тот момент. Я их придумала. Верно?
— Думаю, что да, — наконец, призналась Николсон, посмотрев на меня.
— Меня удочерили, — я вернулась к своему креслу и примостилась на подлокотнике. — Спустя полгода, после оглашения завещания, я получила доступ ко всем счетам родителей и нашла папку с документами.
— До этого ты не знала, что родители тебе не родные?
Я молча покачала головой, открывшаяся правда стала для меня вторым большим потрясением после их смерти. Мне до сих пор не верилось, что я оказалась приёмной дочерью.
— Вам следует отдохнуть, мисс Карли, через несколько дней мы продолжим наш разговор, — я заметила, что Николсон вновь перешла на «Вы», а значит, она окончательно оправилась от потрясения. Мы вновь оказались в положении: доктор и пациентка.
— Вы правы, доктор Николсон, — кивнула я, улыбнувшись и проследовав к двери, — мне нужно отдохнуть и многое переосмыслить. Доброго дня вам.
Я уже выходила в коридор, где меня ждала медсестра, когда Сара спросила:
— Оно назвало тебя Лиссандрой. Почему?
— Самой хотелось бы знать, — тихо ответила я, не оборачиваясь, и закрыла за собой дверь.
С того разговора прошло две недели, и вот мы вновь оказались наедине с Сарой Николсон. Я не знаю, чего ждать от сегодняшней нашей встречи, но, казалось, Сара не помнит о том, что произошло на первом сеансе психотерапии. Или не хочет помнить об этом.
— Меня мучают кошмары, — наконец, отвечаю я, когда доктор повторяет свой вопрос. — Мне проще совсем не спать, чем каждый раз будить своим криком половину этажа. Ваши лекарства больше не действуют, я перестала принимать их три дня назад.
— Что вам снится?
— Один и тот же человек, — произношу я, кусая губы, — он стоит напротив меня, я вижу, как горят его глаза, как корчится лицо, как шевелятся губы. А затем куда-то проваливаюсь.
— Вы знаете его?
— Нет, — мотаю головой я, а потом признаюсь: — он кажется мне знакомым, но я уверена, что не встречала его прежде. Впрочем, как и того светловолосого парня, от которого у меня дрожь по телу.
— Светловолосый парень?
— Кажется, его зовут Кайл… Кайл Кингли…
— А, Кайл, — понимающе улыбается Николсон, сложив ладони в замок и положив на него подбородок. — Что вы думаете о нём?
Я снова пожимаю плечами, словно этим движением можно ответить на вопрос Николсон, но она продолжает вопросительно смотреть на меня, отчего я недовольно бормочу:
— Не знаю, что я могу думать о нём, ведь мы встретились только сегодня, и эта встреча длилась не более двух минут. Помимо какого-то сверхъестественного узнавания, словно прежде мы были знакомы, я почувствовала страх и почему-то разочарование.
— Кайл из тех людей, которых либо любишь, либо ненавидишь, — улыбается молодая женщина, наблюдая за моей реакцией на свои слова, но я безучастно смотрю в точку на стене чуть повыше её плеча.
— Третьего не дано?
— Как знать… — качает головой женщина, а затем решительно произносит: — Но о Кайле я буду говорить исключительно с Кайлом. Продолжим с вами.
— Помимо него я сегодня познакомилась с рыжеволосой девушкой по имени Лиззи — вдруг говорю я, слегка качнувшись вперёд. — Она весьма любопытная особа.
— Карли, вы решили обсудить пациентов клиники? Неужели думаете, что я стану…
— Она показалась мне достаточно странной, и я хочу знать, стоит ли её опасаться.