Сажусь на кровать, скрестив руки на груди, в то время как Тим занимает стул. Молча смотрим друг на друга, пока дверь не открывается, и на пороге не появляется Лиззи с подносом в руках.
— Знаете, я подумала, что мы можем поесть здесь, — громко объявляет она, и я молниеносно освобождаю для неё журнальный столик. — Чувствую, что не прогадала.
— Ты как всегда вовремя, — улыбается Тим, перехватив поднос из рук девушки и опустив его на столешницу. — Но мы могли бы сходить в столовую…
Лиззи награждает его хмурым взглядом и плюхается на мою кровать, вытянув руки. Мы с Тимом переглядываемся, понимая, что спорить с ней бесполезно. К тому же после встречи с Кайлом мне и впрямь не хочется выходить из комнаты, так что предложение девушки как нельзя кстати.
Лиззи забирает себе тарелку с запечёнными овощами, мне отдаёт тушёное мясо с картофельными дольками, Тиму же достаётся порция лазаньи и большой кусок шварцвальдского шоколадного торта. Утолив голод, мы оставляем поднос с пустой посудой за дверью и возвращаемся в спальню, намереваясь провести в ней остаток времени до отбоя.
Я беру альбом и сажусь на пол, слегка прикусив кончик карандаша (ещё одна дурацкая привычка, от которой не удаётся избавиться), Тим размещается в кресле с книжкой, Лиззи лежит на кровати, подперев подбородок рукой и листает журнал. На душе становится тепло от осознания, что они рядом со мной. Жаль, мы не познакомились до того, как все оказались во «Флоренсе». Может, тогда бы всё сложилось по-другому.
Лиззи как обычно болтает без умолку, но я особо не вслушиваюсь, уйдя с головой в работу. Намечаю аккуратные маленькие уши, слегка заострённые кверху, как у эльфа, прорисовываю длинный нос и губы с верхней острой ложбинкой, уделяю внимание большим глазам, чтобы отобразить в них тот безумный огонёк, что порой горит в её взоре.
Когда я добавляю последние штрихи, в комнате полнейшая тишина. Смотрю на часы и ужасаюсь — стрелки показывают половину первого ночи. Я снова увлеклась, позабыв обо всём на свете. Обвожу глазами комнату и даже не удивляюсь, что мои друзья не оставили меня одну, как можно было ожидать. Лиззи свернулась калачиком на моей кровати и сопит, словно маленький котёнок, Тим решает какую-то архиважную задачу, выводя в тетради математические символы, что не замечает ничего вокруг.
— Тим, — шепчу я, разминая затёкшие конечности. — Лиззи заснула… я даже не услышала, когда она замолчала…
— Ага, — говорит он, не отрываясь от своих расчётов. — Я ещё подумал, почему стало так тихо, но... подожди, Карли, мне немного осталось, не хочу сбиться. Дай мне пару минут…
Я только фыркаю и сажусь на край постели, зевая в ладонь. Только сейчас я понимаю, что неимоверно устала. Тим чёркает в тетради, периодически сопровождая свои действия негромкими ругательствами, что заставляет меня улыбнуться. Ничего ведь не случится, если я на минутку прикрою глаза. Ложусь рядом с Лиззи и мгновенно проваливаюсь в темноту.
*** *** ***
Когда я утром открываю глаза, вторая половина кровати пуста, а в окно светит непривычно яркое солнце. Кинув взгляд на часы, понимаю, что умудрилась проспать завтрак, и никто не соизволил меня разбудить. Наскоро приняв душ, переодеваюсь в джинсы и водолазку и выхожу из комнаты, надеясь поймать друзей хотя бы на выходе из столовой. Однако моим планам не суждено сбыться, ведь за дверью меня поджидает Джуди.
«Она что здесь всё утро стоит?»
— Доктор Николсон хочет поговорить с вами, — говорит она, сопровождая слова извечной дежурной улыбкой.
— Я ведь была у неё вчера, — возмущаюсь я, подстраиваясь под шаг медсестры. — Или я успела что-то натворить?
— Думаю, доктор Николсон сама вам всё объяснит, — отвечает Джуди, как-то странно покосившись на меня.
Да что случилось-то? Неужели они узнали об этом чёртовом рисунке и будут читать мне морали, что красть нехорошо? Надеюсь, хоть детективов из Скотленд-Ярда не успели вызвать для расследования этого страшного преступления. Чёрт, теперь стыда не оберёшься, пожинай плоды своей глупости, как говорится.
Молча добираемся до административного корпуса и останавливаемся возле нужной двери. Поблагодарив Джуди, я без стука вхожу в светлое помещение и громко здороваюсь со своим лечащим врачом. Николсон смотрит на меня таким же странным взглядом, каким ранее одаривала медсестра, и я удостоверяюсь, что меня разоблачили. Если я сразу во всём признаюсь, мне зачтётся?