— Как спалось сегодня? — спрашивает Сара, едва я сажусь напротив неё. — Кошмары не мучили?
Намёк, что с грязной совестью должно хуже спаться или как? Не понимаю, во «Флоренсе» других забот нет, чтобы устроить целый спектакль из-за одного портрета? Где же тогда сам потерпевший? Почему не предъявляет мне обвинений?
Чувствую, как краснеют щёки и шея, а глаза бегают из стороны в сторону, как у нашкодившего котёнка. Ну, почему я не умею лгать? Николсон даже выпытывать ничего не придётся, у меня же на лице всё написано.
— Нормально, — бормочу я, спрятав вмиг похолодевшие ладони.
— Ничего рассказать не хочешь? — она делает пометку в журнале и снова обращает на меня взгляд каре-зелёных глаз. — Прежде чем я сделаю это за тебя.
Подрываюсь на ноги и нервно всплёскиваю руками, не зная, с чего начать. Николсон молча наблюдает за моими хаотичными перемещениями, терпеливо ожидая, пока я начну сознаваться в своих преступлениях. Не быть мне гением преступного мира, даже рисунок нормально украсть не смогла.
— Мне очень жаль, правда, — наконец, бормочу я, отчаянно жестикулируя. — Это вышло случайно… не думала, что кто-нибудь узнает. Мне так стыдно…
— Карли, не стоит нервничать, — Николсон наливает мне воды и пододвигает стакан к краю стола. — Никто не станет тебя ругать. Я просто должна удостовериться, что ты принимаешь контрацептивы. Если нет, я приглашу гинеколога, чтобы вы обсудили всё это наедине.
Николсон говорит что-то ещё, но смысл её слов упорно не укладывается в моей голове. Зачем мне противозачаточные, если у меня даже парня нет? Они получили мои последние анализы, и у меня нарушен гормональный фон? Как вообще кража связана с контрацептивами? Что-то я ничего не понимаю.
— Если вы считаете это нужным, — говорю я, взяв в руки стакан и опустошив его наполовину. — Прежде мне уже выписывали контрацептивы по настоянию матери. Не то, чтобы она мне не доверяла, просто хотела удостовериться, что я не совершу глупостей. Правда, парень у меня так и не появился, а случайные связи… в общем, это не для меня.
— Зато сейчас всё изменилось, поэтому не стоит забывать о защите, — мягким тоном говорит психотерапевт.
— Что изменилось-то? — переспрашиваю я, хлопая ресницами. Может, у меня ранняя стадия слабоумия, раз не понимаю, о чём идёт речь? — Ну, украла я этот рисунок, признаюсь. Не знала, что это великое преступление. Вызывайте Скотленд-Ярд и предайте меня правосудию.
Николсон смотрит на меня, как на сумасшедшую. Впрочем, мой взгляд, направленный на неё, выражает те же эмоции. Такое чувство, что моему лечащему врачу самой бы не помешал психотерапевт. Видимо, все здесь немного сумасшедшие: и пациенты, и персонал.
— Причём здесь рисунок? — спрашивает она негромко.
— В смысле причём? — удивляюсь я, вернувшись на стул. — Я думала, что вы меня из-за мелкого воровства вызвали. Согласна, нет мне прощения, но в оправдание скажу, что прежде не опускалась до подобного. Мне, правда, очень стыдно, я его верну.
— Насчёт воровства я ничего не знала до сего момента, но о нём мы поговорим позже, — побарабанив пальцами по столу, говорит Николсон, а затем огорошивает меня неожиданным вопросом: — Карли, кто сегодня ночевал в твоей комнате?
— Ах, вот вы о чём! — снисходит на меня озарение, отчего я не сдерживаю улыбки. — Что ж вы сразу не сказали?
Какая же я глупая! Хорошо, что прежде мне не приходилось ничего воровать, я бы раскололась на первом же допросе.
— Вообще мы этого не планировали, само собой вышло, — тараторю я, чтобы поскорее всё объяснить. — Я рисовала, Тим занимался математикой, а Лиззи листала журнал. Она как раз первой и заснула. Пока я думала, будить её или нет, Тим пытался решить задачу, но, видимо, где-то зашёл в тупик, потому что постоянно чертыхался. Меня клонило в сон, так что я прилегла на минуточку и не заметила, как заснула.
— Я не понимаю, вы ночевали втроём? — у Николсон дёрнулся глаз от моих объяснений, кажется, я запутала её ещё больше. Не стоило так торопиться.
— Не думаю, — пожимаю плечами я. — Хотя ночевали только мы с Лиззи, а Тим, скорее всего, ушёл, когда нашёл верное решение. Ну, или не нашёл и не ушёл. Я не знаю. В любом случае, когда я проснулась, их обоих уже не было.
— Я-я-ясно, — тянет Николсон, продолжая сверлить меня взглядом. — Значит, у тебя не было близких отношений с мистером Купером?