— Альдина! — слишком громко восклицаю я, чем привлекаю к нам внимание герцога и герцогини Уорингтонских. — Простите, — бормочу я и склоняюсь к уху подруги: — О чём ты говоришь? Король Гектор умер сам, без чьей-либо помощи. К тому же разве принц Камрон способен на убийство собственного отца?
— Ну, знаешь, — фыркает девушка, чем вызывает недовольное цоканье со стороны собственной матери — королевы Элайоры. — Не верю я, что физически сильный и здоровый мужчина умер столь внезапно. К тому же ходят слухи, что король Гектор перед смертью сильно повздорил с принцем Камроном. Это ли не повод?
— Да ему-то какой толк от смерти короля? — шепчу я, сжимая чёрную вуаль пальцами. — Все знают, что короны ему не видать.
Альдина лишь хмыкает и устремляет свой взор на постамент, на котором лежит тело почившего короля. После прощания его перенесут в королевский склеп, где уже покоятся предыдущие правители Хелхаунда. Я же перевожу взгляд на принца Камрона, рассматривая его лицо сквозь полуопущенные ресницы. Он выглядит потерянным и убитым горем, отчего я ещё больше убеждаюсь в неправоте Альдины. Не мог Камрон убить своего отца хотя бы потому, что для начала ему следовало избавиться от своего брата, ведь именно Ральф должен стать королём.
Если бы власть в наших королевствах передавалась по старшинству, проблем бы не возникло, и старший сын имел все основания на корону, однако семейный дар получил младший, что и предопределило выбор наследника. Таким образом смерть короля Гектора освободила трон для Ральфа, но никак не для Камрона. Поэтому если следовать логике Альдины, убийцей должен быть тот, кому это больше всего выгодно, а не тот, кто от этого ничего не выиграет.
После прощания с королём Гектором, гости поднимаются в трапезную, где уже накрыты столы. Занимаю место между Альдиной и Терезой и позволяю лакею поставить передо мной тарелку с супом. Впервые все едят в тишине, разбавляемой лёгким звоном серебряной посуды. Альдина молча пялится в свою тарелку, но я чувствую, как в её голове звенят невысказанные мысли. Стоит нам выйти за пределы зала, как она начнёт трещать без умолку, строя разные догадки по поводу кончины короля.
Когда принц Камрон объявляет окончание трапезы, мы так же молча расходимся, не глядя друг на друга. Сидеть в собственных покоях не особо хочется, поэтому я пропускаю вперёд королевскую чету из Гликерии и сворачиваю в боковой коридор, которым обычно пользуется прислуга. Придерживаю юбку одной рукой и протискиваюсь через узкий проход, чтобы выйти к лестнице. Чем дальше я забираюсь, тем темнее становится, поэтому последние несколько ярдов приходится продвигаться практически наощупь. Наконец, пальцы захватывают ручку двери, и я вижу перед собой каменную лестницу. Спустившись, я толкаю дверь и оказываюсь на заднем дворе.
Дальше располагаются конюшни, но не они сейчас нужны мне, поэтому сворачиваю в другую сторону и добираюсь до сада, где раскинулись плодовые деревья. Чуть дальше дорожка приводит меня к фонтану, а за ним на мраморном постаменте возвышается фигура первого правителя Хелхаунда — Мортимера Каллахана. Это величественный мужчина с буйной каштановой шевелюрой, тёмно-карими волосами и пронизывающим взглядом. В руках он сжимает меч и весы, а витиеватые золотистые буквы складываются в величественную надпись: «Fac et spera», что значит «Действуй и надейся».
Подобрав юбки, сажусь на скамейку в тени раскидистого дерева и откидываюсь на фигурную спинку, радуясь возможности побыть в одиночестве. Когда в Мирреленд прибыл гонец с сообщением о смерти короля Гектора, отец повелел немедленно готовиться к отъезду, и слуги тотчас же бросились выполнять приказ. Мы отправились в путь засветло, поэтому о полноценном сне пришлось забыть, а по прибытии меня ждала Альдина, ведь Беорегард находится значительно ближе к Хелхаунду, нежели Миррелия.
Прикрываю рот ладонью, чтобы скрыть зевок и терпеливо ожидаю на месте, пока рядом не раздаются быстрые шаги. Принц Уильям приближается к скамейке и останавливается рядом, отвесив мне поклон. Неловко соскальзываю со скамейки, чтобы ответить ему тем же, а после без обиняков спрашиваю: