Тогда я постаралась выбросить её слова из головы, но они всё равно отпечатались в моей памяти, будто выкаленные железом. Король Гектор говорил, что предсказания невозможно забыть. Тот, кто однажды стал свидетелем пророчества будет помнить его против своей воли. Теперь я понимала, что он был прав. Как бы я ни старалась позабыть о том, что услышала, мне этого сделать не удалось.
— Кое-что произошло недавно, ты должна знать, — говорю я дрожащим голосом и, не дав себе передумать, выкладываю подруге новое пророчество.
— Значит, всё правда! — восклицает Альдина, взмахнув кулаком. — Иначе откуда этой твоей мадам Жюли известно о Тёмном властелине?
— Может, ей кто-то рассказал, и она решила меня напугать, — сама не верю в то, что говорю, но думать о собственной смерти ещё хуже. — Наступит тьма средь бела дня, это же полнейшая чушь. Как такое возможно?
Подруга окидывает меня странным взглядом и направляется к выходу. На пороге она оглядывается и едва слышно произносит:
— Если такой день однажды наступит, держись подальше от зеркал. Я серьёзно, Лис. Мне по-настоящему страшно.
Эти слова пугают меня сильнее любых пророчеств, ведь прежде Альдина Беорегардская ничего и никого не боялась.
Глава 11
Когда мы делаем что-то неправильное,
То должны быть готовы к последствиям.
Я пытаюсь договориться со своей совестью,
Убедить её, что всё в полном порядке,
И ничего сверхъестественного не произошло.
Она лишь качает головой и шепчет:
«Сделка отклонена. Договор невозможен».
(из дневников Карли)
Я прячусь в спальне до обеда, чтобы успокоить возбуждённый ум и привести в порядок мысли. Ситуация с Кайлом начала выходить из-под контроля, и мне не удаётся с ней справиться. Я всегда умела мыслить хладнокровно, не терялась при встрече с парнем, могла постоять за себя и свою честь. С Кайлом же я чувствую себя пластилином, из которого он может вылепить всё, что его душе угодно. Почему у меня не выходит противостоять ему? Почему стоит ему оказаться рядом, я забываю обо всём на свете?
Прежде я не верила в любовь с первого взгляда (да и сейчас не уверена, что могла влюбиться в этого наглого, заносчивого, самоуверенного типа), но тогда почему меня с неимоверной силой к нему тянет? Почему где-то в глубине души я чувствую незримую связь между нами, которая с каждой новой встречей становится только крепче? Почему упорно продолжаю думать, будто хорошо его знаю?
Вопросы шумным роем кружат в голове, но отмахнуться от них не так просто, как хотелось бы. Остаётся лишь сжать зубы, чтобы не чертыхаться каждый раз, едва в мозгу вспыхнет очередное «почему?».
Чувствую себя канатоходцем, идущим через бездну с завязанными глазами. Воображение тут же рисует картинку, где я бреду по натянутой верёвке без какой-либо страховки и могу в любой момент свалиться вниз. В одной руке у меня старинные латунные весы, на чашах которых лежат мои разум и сердце, а в другой почему-то зеркало.
Тряхнув головой, выкидываю весь этот бред из головы и вхожу в столовую, направившись к линии раздачи. Ограничившись весьма скудным набором в виде тушёного мяса в горшочке, миндального печенья и чашки кофе, я быстрым шагом добираюсь до центрального столика возле пальмы.
— …скорость передачи причинного взаимодействия конечна и не может превышать скорости света в вакууме, — тоном занудного учёного говорит Тим, когда я сажусь рядом с ним. — Привет, Карли. Как ты себя чувствуешь?
— Нормально. Что обсуждаете?
— Специальную теорию относительности, — отвечает Лиззи, постучав кончиком ручки по тетрадке с различными формулами. — Хорошо, пусть скорость волн зависит от свойств среды, но к скорости света это не относится. К тому же позволь напомнить тебе, что превышение скорости света в вакууме Казимира не ведёт к нарушению принципа причинности. — Она прищуривается и с видом победительницы смотрит на Тима.
— Ты, конечно, права, — расплывается в саркастической улыбке Тим, — Только забыла, что это выявлено гипотетическим путём и экспериментально не подтверждено. Вот когда ты на практике докажешь, что вычисления, сделанные Шарнхорстом о скорости света в вакууме Казимира, возможны, я лично вручу тебе денежное вознаграждение в размере Нобелевской премии.