— У тебя нет столько денег, — отзывается чертовка, откинувшись на спинку стула и сложив руки на груди. — Не обещай, если не сможешь выполнить…
— Уверена? — прищуривается парень, зеркально повторив её жест. — Даже ты не можешь знать всего, Элоиза Рхетт. К тому же я из тех, кто держит своё слово.
Я будто за игрой в теннис наблюдаю, поворачивая голову от Тима к Лиззи и обратно. Они пристально смотрят друг на друга, отчего воздух едва ли не искрит от напряжения, а уже знакомый сквозняк холодит шею и плечи. Мне до жути интересно, чем закончится их противостояние, но я не могу не вмешаться в выходящий за рамки приятельского разговор. Да и не хочется лишиться кого-нибудь из друзей, потому что они в очередной раз столкнулись лбами из-за какой-то ерунды.
— Хватит ссориться, — примирительно произношу я, похлопав Лиззи по плечу. — На нас уже все глазеют. Нашли причину, в самом деле. Кому вообще интересна эта гипотетическая теория о скорости света в вакууме?
— Мне! — восклицают они в один голос, уставившись на меня такими взглядами, будто я родину за тридцать сребреников продала.
— Вот видите, вы уже единодушны в своей ненависти ко мне, — хмыкаю я, отправив в рот кусок тушёного мяса. — Проблема решена.
Лиззи закатывает глаза, но атмосфера мгновенно разряжается, что не может не радовать. Она пододвигает к себе тарелку с овощами и приступает к трапезе, не обращая на нас никакого внимания. В который раз замечаю, что Лиззи ест только овощи, хотя иногда всё же делает исключение для молочных продуктов и яиц.
— Мы вовсе не ненавидим тебя, — говорит Тим, тоже обратив свой взор на содержимое своего подноса. — Просто для меня это так же важно, как для тебя рисование, а для Лиззи сбор сплетен.
— Я не собираю сплетни, умник, — возражает подруга, но делает это скорее из вредности, нежели из желания спорить. — Просто люди кидают на ветер очень много слов. Если бы они знали, чем это чревато, приняли бы обет молчания.
— Ну, конечно, — отвечает парень, прожевав пищу. — Ты ещё скажи, что этот самый ветер преподносит тебе новости на блюдечке с голубой каёмочкой. Не ветер, а балабол…
— Это ты балабол! А теперь, будь добр, заткнись и ешь молча.
Я роняю вилку на тарелку и прячу лицо в ладонях, стараясь сдержать рвущийся наружу смех. Кажется, это двое нравятся друг другу больше, чем просто друзья, только не осознают этого. Николсон нужно не обо мне переживать, а об этих двоих, ведь у них есть все шансы в недалёком будущем стать парой. Как же хочется посмотреть на них, когда они всё поймут.
— Ох, умеете вы повеселить, — говорю я, вытирая тыльной стороной ладони выступившие слёзы. — Какие планы на день? Или вы планируете бодаться лбами, споря, кто лучше знает социальную теорию относительности?
— Специальную, — машинально поправляет меня Тим, улыбнувшись краем рта. — Нет, пожалуй, обойдёмся без споров. Что скажешь, Лиззи?
— Может, выйдем во двор? — интересуется девушка, стреляя глазами в сторону Тима. — Сегодня прекрасная погода, можем сыграть в мяч или покачаться на качелях. Что скажете?
— Отличная мысль, — соглашаюсь я, подперев подбородок рукой.
Тим только кивает, вонзив вилку в мильфей с малиной. Отломив кусочек миндального печенья, отправляю его в рот, в то время как Лиззи расправляется с порцией фисташкового торта. Некоторое время едим молча, слушая гомон постояльцев и лёгкий звон приборов. Позади три девушки обсуждают костюмы на вечеринку, чуть левее компания из пяти парней громко хохочут над какой-то дурацкой шуткой, а наискось Кайл с Линдси склонили головы друг к другу, ведя непринуждённую беседу.
— Карли, ты идёшь? — тронула меня за плечо Лиззи, отчего я подпрыгиваю на месте и перестаю пялиться на божественную парочку. — Или собираешься и дальше витать в облаках?
Кладу остатки печенья на тарелку и встаю, задвинув за собой стул. В руках у подруги я замечаю учебник математики, который она успела отобрать у Тима, пока я, как дура, пялилась на Кайла. По дороге друзья заводят разговор о сверхбрадионах, совершенно позабыв, что недавно едва не поссорились из-за своей любви к математике.