— А как же Линдси? — предпринимаю я последнюю попытку вразумить парня. — Разве она не…
Именно в этот момент Кайл подаётся вперёд и целует меня, заставив замолчать на полуслове. Одна его ладонь придерживает мой затылок, другая сжимает бедро, прожигая кожу сквозь ткань джинсов. Мне хочется сказать, что я пыталась противостоять его напору, пыталась оттолкнуть или дать затрещину, но вместо этого я отвечаю на поцелуй, погружаясь в омут с головой.
Когда Кайл отрывается от моих губ, я едва дышу, хватая ртом спасительный воздух. Пульс зашкаливает, сердце вот-вот выпрыгнет из груди, а пальцы на его груди подрагивают. Он отпускает меня и отступает, вернув способность мыслить здраво.
— Ты не должен был этого делать, — шепчу я, спрыгнув с подоконника.
— Ты могла бы не отвечать, — отвечает Кайл, склонив голову набок.
— У тебя же есть девушка!
— Правда? — искренне удивляется парень. — Не помню, чтобы клялся кому-то в верности. В отличие от тебя я не зацикливаюсь на одном варианте, когда есть множество других. К тому же мне никогда не отказывают…
Продолжение фразы заглушает звонкая пощёчина. Его голова дёргается в сторону, я же пялюсь на свою ладонь, не веря, что ударила Кайла Кингли. На бледной щеке парня появляется красный отпечаток, а в глазах вспыхивает уже знакомый демонический огонь.
— Ты — сволочь, Кингли! — рычу я, скрестив руки на груди. — В этот раз я не стану привлекать тебя к ответственности за домогательство, но, если не хочешь проблем, держись от меня подальше.
Он только ухмыляется, но я не жду, пока он придумает достойный ответ. Молча выхожу из гостиной и, хлопнув дверью, быстрым шагом направляюсь в столовую. Внутри всё клокочет от злости: на этого самодовольного типа, выбившего меня из колеи, на саму себя, потому что не сумела дать ему отпор, на чёртов поцелуй, который не оставил меня равнодушной. Хочется треснуть по стене, разбив костяшки в кровь, заорать что-нибудь непристойное, однако приходится сдерживаться, чтобы не загреметь в изолятор.
Войдя в просторное помещение, наполненное ароматными запахами и шумными голосами, я ставлю на поднос тарелку с пирогом и направляюсь к своему столику. В груди зреет уверенность, что больше я не позволю Кайлу Кингли оставить меня в дураках.
«Теперь будем играть по моим правилам, — говорю себе я, опустив поднос на столешницу. — И поддаваться я не стану».
Лиссандра
Эдриниос[1], **77 год,
Королевство Миррелия
После похорон короля Гектора мы пробыли в Франкайне двенадцать долгих дней, и по прошествии этого времени я была счастлива наконец-то вернуться домой. К счастью, рядом была принцесса Тесса, иначе я бы точно сошла с ума от ужаса и не отпускающего страха. Беорегардские правители покинули Франкайн на следующее утро, сославшись на плохое самочувствие королевы Элайоры, поэтому пересечься с Альдиной после нашего с ней разговора не удалось. Подруга успела передать Майли записку для меня, в которой неразборчивым угловатым почерком напоминала страшное пророчество и требовала при любом удобном случае писать ей. Будто она успела бы меня спасти, окажись я в опасности. От Беорегада до Миррелии три дня пути, Альдина попала бы на мои похороны.
— Лис, всё в порядке? — от неожиданности подпрыгиваю в кресле и протыкаю иголкой палец. Капелька крови мгновенно пачкает белую ткань, заставив меня негромко чертыхнуться и облизать ранку.
— Джеймс, ты напугал меня, — бормочу я, уставившись на вмиг помрачневшего брата. — Нельзя же так подкрадываться.
— Я дважды окликнул тебя по имени, — возражает Джеймс, усевшись на неудобную софу напротив меня. — Со дня похорон ты сама не своя. Я переживаю за твоё душевное здоровье…
— Я в порядке! — поспешно говорю я, заставив Джеймса приподнять бровь. Я сама себе не верю, что уж говорить о нём? — Наверное, ты прав. Смерть короля Гектора выбила меня из колеи. Я вдруг поняла, что жизнь быстротечна, и даже с виду здоровый человек может погибнуть в один момент. Мне стало страшно от этой мысли, но это не значит, что со мной что-то не так. Я в полном порядке, Джеймс.
Брат смотрит недоверчиво, словно пытается поймать меня на лжи, но ему это не удаётся. Альдина всегда говорила, что мне досталось слишком честное лицо, ведь даже когда я лгала, оно ничем меня не выдавало. Я не краснела, не бледнела, не опускала глаза в пол и не пыталась убедить собеседника в своей правоте. Мне просто верили, даже если сказанное мной было откровенной чушью. У Альдины же всё было с точностью да наоборот. Даже если она говорила правду, это походило на выдумку и заставляло сомневаться в её словах. Из нас двоих я лгала чаще, но ни разу не попадалась.