Джеймс толкает дверь и уходит, даже не дождавшись ответа. Я смотрю ему вслед, думая, что никогда ещё беседы с братом не были настолько честными и открытыми.
[1] Август (прим. автора)
Глава 12
Отец говорил, что «счастье подобно очкам, —
Оно всегда рядом с нами,
Только зачастую мы не понимаем этого,
Продолжая роптать на вселенную или бога,
Что нас, бедненьких, чем-то обделили.
Но ведь они не виновны в том,
Что мы слепы и не замечаем
Тысячи разных возможностей,
Дающих нам шанс изменить свою жизнь».
Когда я осталась совсем одна,
То часто думала об этих словах,
Надеясь обрести в них какой-то смысл.
Вот только смысла не было.
И счастья тоже.
Наверное, потому что я не ношу очков.
(из дневников Карли)
Просыпаюсь от собственного крика и резко сажусь на постели. Меня потряхивает от увиденного кошмара, поэтому дрожащими руками наливаю в стакан немного воды и медленно пью, стараясь прийти в себя. Снова этот сон, который пугал меня на протяжении нескольких месяцев. Сон, в котором незнакомый человек убивал меня в огромной зеркальной комнате. «Смерть стоит за правым плечом, Лиссандра, обернись», — шептала Фиар, но, когда я оборачивалась, было уже слишком поздно. Стремительный взмах и острое лезвие пронзало мою грудь, после чего свет мерк, и я куда-то проваливалась.
— Это всего лишь дурной сон, — говорю я, чтобы услышать свой голос. — У меня выдался непростой день, неудивительно, что мне снятся кошмары.
Поняв, что заснуть не получится, я встаю с кровати и, накинув халат, выхожу в коридор. Если мне не спится, то пара часов перед телевизором не принесут вреда. К счастью, во «Флоренсе» не особо следят за соблюдением порядка, поэтому меня никто не останавливает и не требует вернуться в комнату. Впрочем, останавливать некому — коридоры клиники пусты и безжизненны, как мой дом после смерти родителей. Только там я чувствовала боль и страх, здесь же мне на удивление спокойно. Как быстро ненавистный реабилитационный центр превратился в некое подобие защитной пристани.
Открыв дверь, я попадаю в полутёмную комнату, освещённую лишь голубоватым светом телевизора, и в нерешительности, замираю на пороге. Сара Николсон смотрит какую-то развлекательную передачу, полностью поглощённая происходящим на экране, но, стоит мне попятиться назад, говорит:
— Доброй ночи, Карли. Я думала, только мне не спится сегодня.
— Это всё магнитные бури, — отвечаю я, приблизившись к ней и усевшись на край дивана. — Вы не против моей компании?
Николсон улыбается, отчего на сердце становится тепло. Она кажется такой близкой, будто прежде мы уже были знакомы и значили друг для друга больше, нежели врач и пациентка. Только это невозможно, ведь до встречи в клинике, мы никогда не пересекались.
— Разве у вас нет своего дома? Или вы из тех людей, кто живёт на работе?
— В последнее время редко удаётся выкроить время на отдых, — отвечает Николсон, не зная о мыслях в моей голове. — Поэтому ночь — единственное время суток, когда можно расслабиться и не думать ни о чём. Тем более я очень люблю Грэма Нортона, он скрашивает мои серые будни.
Впервые я вижу её не в форме, а в джинсах и футболке. Светлые волосы распущены по плечам, на ногах розовые домашние туфли с помпоном. Сара протягивает мне пачку чипсов, и я беру горсть рифлёного картофеля, прислушиваясь к тому, что говорят на экране. Когда Мэтт Дэймон рассказывает историю с туристами, не узнавшими его, мы с Сарой хохочем в голос от нелепости ситуации.