Юноша кивнул.
— Скажи, когда он к тебе обратился, на нем была эта самая одежда?
— Да, сэр.
— И ничего больше, Джесс? — спросил Эллери.
Юноша посмотрел на инспектора непонимающим взглядом, потом опять вгляделся в покойника и минуту помолчал. Отец и сын, затаив дыхание, ждали его ответа. Потом его вдруг словно осенило, и он воскликнул:
— Как же! Когда он со мной заговорил, на нем еще была шляпа — шелковый цилиндр!
— Продолжай, Джесс, — одобрительно сказал инспектор. — А, доктор Праути! Долгонько же мы вас ждали. Что вас задержало?
По ковровой дорожке к ним широким шагом шел высокий худой человек с черным чемоданчиком в руках. Нисколько не заботясь о правилах пожарной безопасности, он курил толстую сигару.
— Так уж вышло, инспектор, — сказал он, поставив чемоданчик на пол и пожимая руки Эллери и его отцу. — Вы же знаете, что я только что переехал, и в новой квартире еще не установили телефон. Сегодня у меня был тяжелый день, и я рано лег спать. Так что пришлось им из управления послать за мной человека. Я сразу выехал. А где же покойник?
Инспектор указал на труп, и врач опустился на колени в проходе. Рядом встал полицейский с фонариком. Квин взял Линча за руку и отвел его в сторону.
— Ну хорошо, Джесс, он попросил у тебя имбирного эля. А что было потом?
Джесс, который все это время не сводил глаз с судебного эксперта, сглотнул и продолжал:
— Само собой, я ему сказал, что мы не продаем имбирный эль — только лимонад. Он наклонился ко мне, и я почувствовал, как от него песет спиртным. «Достанешь мне бутылку имбирного эля, — говорит, — получишь полдоллара. Только поживей!» Ну, я и решился: теперь ведь нам не дают на чай… Я сказал, что сию минуту эль достать не могу, но что сбегаю в лавку и куплю ему бутылку, как только начнется второй акт. Он сказал мне помер своего кресла и пошел в театр. Как только антракт закончился и двери закрыли, я бросил свой столик и сбегал в кафе-мороженое на другой стороне улицы. Там…
— Ты часто бросаешь свою тележку без присмотра, Джесс?
— Нет, сэр. Я обычно закатываю ее в театр перед тем, как закрывают двери. Но этому человеку срочно требовался имбирный эль, и я решил, что сэкономлю время, если сначала куплю для него бутылку, а потом закачу тележку в театр через главный подъезд. Никто мне ничего не скажет… Короче, я оставил тележку на площадке и побежал в кафе-мороженое. Там я купил ему бутылку имбирного эля, принес ему в зал, и он дал мне доллар. Порядочный парень, подумал я, ведь обещал только полдоллара.
— Что ж, все понятно, Джесс, — одобрительно сказал инспектор. — Теперь еще пара вопросов. Ты нашел его в том самом кресле, номер которого он тебе назвал?
— Да, сэр. Он сказал — Лл 32, с левой стороны, и там я его и нашел.
— Прекрасно. — Инспектор помолчал, потом спросил вроде как между делом: — А рядом с ним никто не сидел?
— Никто, сэр. Он сидел один в крайнем кресле. Я еще удивился, что вокруг него столько пустых мест, хотя пьеса с самого начала идет с аншлагом.
— Хорошо соображаешь, Джесс. Мы из тебя еще сделаем детектива… А сколько было пустых мест, ты не помнишь?
— Там было темно, сэр, и я не обратил внимания. Всего, наверно, кресел шесть — рядом с ним и впереди него.
— Погоди-ка, Джесс.
При звуке спокойного голоса Эллери юноша дернулся от неожиданности.
— А когда ты отдавал ему бутылку, ты не видел у него этот шелковый цилиндр?
— Да, сэр. Видел. Когда я ему протянул бутылку, он держал цилиндр на коленях. А потом сунул его под кресло.
— Еще один вопрос, Джесс.
Юноша вздохнул с облегчением, услышав дружелюбный голос инспектора.
— Как ты думаешь, сколько тебе понадобилось времени, чтобы принести ему бутылку? Сколько прошло времени после начала второго акта?
Джесс Линч подумал и потом твердо сказал:
— Минут десять, сэр. Нам приходится следить за ходом спектакля. И я знаю, что пришел с бутылкой через десять минут после начала, потому что застал момент, когда девушку заманивают в притон гангстеров и их главарь угрожает ей, если она все не расскажет.
— Ишь ты, какой наблюдательный — ни дать ни взять юный Гермес, — улыбнувшись, сказал Эллери. Джесс заметил улыбку и, утратив страх перед хладнокровным джентльменом, улыбнулся ему в ответ. Эллери поднял палец: — Скажи мне, Джесс, почему тебе понадобилось десять минут, чтобы пересечь улицу, купить бутылку и вернуться в театр? Мне кажется, что это можно было сделать быстрее.
Джесс покраснел и бросил просительный взгляд сначала на Эллери, потом на инспектора.
— Я… я немного заболтался со своей девушкой, сэр.
— Со своей девушкой? — осведомился инспектор.
— Да, сэр, с Элинор Либби, дочкой хозяина кафе-мороженого. Когда я пошел за имбирным элем, она сказала: «Побудь здесь со мной немного». Я ответил, что мне нужно отнести бутылку в театр. «Ну ладно, — согласилась она, — а потом придешь?» Я и пришел. Мы поболтали пару минут, а потом я вспомнил про тележку, которую оставил без присмотра на площадке…
— Тележку? — с интересом вмешался Эллери. — Да, ведь верно. Уж не хочешь ли ты сказать, Джесс, что по какому-то невообразимому стечению обстоятельств ты вернулся на площадку за тележкой?
— Ну конечно, — удивленно подтвердил Джесс. — То есть мы оба туда пошли — я и Элинор.
— Ты и Элинор? И сколько же вы там пробыли?
Инспектор бросил на Эллери острый взгляд, что-то одобрительно пробормотал про себя и выжидательно посмотрел на юношу.
— Я хотел закатить тележку в театр, но Элинор спросила, почему бы нам не остаться на площадке до следующего антракта… А почему бы и нет, подумал я. Подожду примерно до десяти часов — второй акт заканчивается в 10.05, — сбегаю за ящиком лимонада, и, когда начнется антракт и откроются двери, у меня все будет готово. Ну вот, мы там и остались, сэр. В этом же не было ничего плохого, сэр. Разве было?
Эллери выпрямился и устремил на Джесса строгий взгляд.
— А теперь, Джесс, подумай хорошенько: можешь ты мне точно сказать, когда вы с Элинор вернулись на площадку?
— Когда… — Джесс почесал в затылке. — Имбирный эль я отдал тому человеку примерно в 9.25. Потом пошел к Элинор в кафе-мороженое, побыл там какое-то время, и мы отправились на площадку. Думаю, что я вернулся к тележке примерно в 9.35.
— Отлично. А когда именно ты ушел с площадки?
— Точно в десять часов. Я спросил Элинор, не пора ли мне идти за лимонадом, и она посмотрела на часы.
— А про то, что произошло в театре, вы не знали?
— Нет, сэр, мы болтали и ничего не слышали. Я узнал, что в театре произошел несчастный случай, только когда мы вышли на улицу и я увидел одного из билетеров Джонни Чейса, который стоял там как на страже. Он нам и сказал, что произошел несчастный случай и что мистер Панзер послал его караулить выход с левой площадки.
— Ясно. — Эллери снял пенсне и помахал им перед носом юноши. — А теперь хорошенько подумай, Джесс, и скажи: пока вы с Элинор были на площадке, заходил кто-нибудь туда или выходил оттуда?
Юноша без колебаний ответил:
— Нет, сэр. Никто.
— Ну ладно, сынок, можешь идти, — сказал инспектор, хлопнув юношу по спине, и тот удалился со счастливой улыбкой.
Инспектор огляделся по сторонам, увидел Панзера, который уже сделал со сцены объявление, не особенно успокоившее публику, и поманил его пальцем.
— Мистер Панзер, — деловито сказал он, — вы можете составить мне график действия спектакля? Например, когда начинается второй акт?
— Второй акт начинается точно в 9.15 и кончается точно в 10.05, — не раздумывая ответил Панзер.
— И сегодня все шло по расписанию?
— Разумеется. Все должно быть тютелька в тютельку — иначе можно сбиться с репликами, световыми эффектами и тому подобным.
Инспектор прикинул в уме и сказал:
— Значит, Джесс видел Филда живым в 9.25. А мертвым его нашли в…
Он позвал Дойла, и тот прибежал на зов бегом.
— Дойл, ты помнишь, когда точно к тебе подошел этот Пьюзак и сказал, что произошло убийство?
Полицейский почесал в затылке.
— Нет, инспектор, точно я не помню. Только знаю, что это было перед самым концом второго акта.
— Мог бы запомнить поточнее, — раздраженно сказал инспектор. — А где сейчас актеры?