Впрочем, не обошлось без конфликта. Мамонтов с Гроздецким попросили выделить им матросов, чтобы перетаскивать и устанавливать космическую «тарелку», которая достаточно массивна. Людей выделили беспрекословно. Но матросы не могут сутки напролет торчать на верхней палубе на ветру. Постояли-постояли и ушли. А тут эфир! Начались лихорадочные поиски. Сразу же жалоба командующему, мол, нам не помогают, хотя и обещали! Командующий тут же «вставил» командиру. Теперь корабельные разобижены на «героев голубых экранов», и я их понимаю.
Ребята пригласили помыться в корабельную сауну. Сходить-то сходили, но больше намучились, чем помылись. Маленький бассейн, заполненный забортной водой, буквально выходил из берегов. Затем у заместителя по воспитательной работе смотрели «Сибирского цирюльника». И «Цирюльник» не понравился, и погода вконец испортилась. Корабль обезлюдел, все, кто не на вахте, отлеживаются по каютам и кубрикам. Командир старается держать корабль курсом по волне, но рано или поздно приходится поворачивать на обратный курс. По корабельной трансляции объявляют: «Через пять минут поворот». Это означает, держись за что только можешь.
24 октября 2000 года, вторник
Качка, качка, качка. Вместе с заместителем командира дивизии Володей Литаренко обошли корабль. Показал мне кубрики, ПЭЖ, турбины. В главном коридоре большой стенд «Координаты скорби», посвященный «Курску». Фотографии и список экипажа взят из «Морского сборника». Что ж, значит, мы тоже не зря трудимся… Литаренко рассказывает, что в День ВМФ в дивизии были шефы из подмосковных Химок. Попросились посмотреть подводную лодку, и Володя их отвез на стоявший в Североморске «Курск». Там познакомились с Багрянцевым, Лячиным и Шубиным. Когда в дивизии противолодочных кораблей узнали о трагедии, немедленно кинули клич, пустили шапку по кругу и собрали больше пятидесяти тысяч рублей. Отдавали последнее, жены не роптали. Затем еще восемьдесят тысяч. На «Курске» погибло трое выходцев дивизии: мичмана Парамоненко, Фесак и Романюк. Всех трех прекрасно помнили как отличных ребят.
По последним сведениям с «Регалии», водолазы уже вошли в восьмой отсек и занимаются его обследованием. Никаких тел в восьмом не обнаружено. Теперь на очереди девятый.
Прогноз неутешительный. Снова обещают усиление ветра. Теперь уже на «Регалию» явно больше не попасть. Командировки остается не так уж много, а еще надо успеть побывать в Североморске и Видяеве. Внезапно оказия — вертолет. Запрашиваю «добро». Вместе со мной летит корреспондент «Ориентира». Буквально на несколько секунд залетаем на «Регалию». Там мне суют в руки какой-то исковерканный светильник. Кричат, что на берегу встретят и заберут.
Над морем низкая облачность, и вертолет летит почти над самой водой. Море кажется каким-то пластилиновым. Рассматриваю светильник и внезапно понимаю, что держу в руках не что иное, как маленький кусок тайны. Светильник с «Курска». Некогда окрашенный в белый цвет, он теперь черен от копоти и скручен почти в узел. К светильнику приклеена бумажка. На ней координаты места и какие-то пометки. Если бы предметы умели говорить…
Берег наплывает внезапно. Виден бьющийся в скалы прибой. Дальше сплошное каменное плато, изрезанное речушками и ручьями. Между гигантскими валунами черные провалы озер. Глядя в них с вертолета, создается впечатление их бездонности. Вертолет летит вдоль Кольского залива. То там, то здесь видны жалкие островки северной жизни: маленькие гарнизончи-ки, словно случайно заброшенные в это царство воды и камня.
На аэродроме нас встречают. Я расстаюсь со светильником. Весь полет я держал его в руках, почему-то боясь положить рядом, словно это могло причинить ему боль. Светильник засовывают в какой-то пакет и увозят. Теперь он вещдок. Здесь же узнаю, что водолазы только что вошли через восьмой отсек в девятый и уже нашли там несколько тел. Больше ничего пока неизвестно. На «Регалии» уже находится следователь по особо важным делам, который, как говорят, в интересах следствия ограничивает доступ к информации. Это достаточно странно. На мой взгляд, искать и проводить расследование надо бы не на «Регалии», а там, куда доковылял убийца «Курска».
Когда мы еще были в воздухе, то, воспользовавшись маленьким погодным «окном», на «Регалию» вертолетом доставили двух жен: Ирину Шубину и Оксану Си-логава. Женщины привезли водолазам большой домашний брусничный пирог, очень просили быть как можно осторожнее и не рисковать понапрасну собой.
Ночевать еду на «Харламов». В кармане у меня записка от замкомдива к командиру о приеме на постой. Знакомимся с командиром. Узнав, кто я и зачем здесь, он вспоминает о своем знакомстве с Лячиным. В общем-то знакомства-то, по существу, и не было. Просто сидели рядом на совещании командиров перед теми последними для «Курска» учениями. Запомнилось, что Лячин был весел и все время шутил. Командир торопится домой. Сегодня у. его мамы юбилей и он обязательно должен поздравить ее по телефону.