А где же был в это время Млынарж, после упразднения чехословацкой «весны»? (Как она изысканно рифмуется с так называемой «русской весной», которая проклюнулась позже, в Крыму.) Да никуда друг Зденек не делся, жил себе в Праге. Ну не то чтоб как будто ничего не случилось — все-таки из партии его исключили, без этого никак, — но не расстреляли, не посадили и даже не сослали! А позволили жить и работать в столице. На вполне приличной позиции — смотрителем в музее. Ну и как они упали друг другу на грудь, как обменивались мнениями по животрепещущему вопросу, самому главному тогда — чешские реформы и русские танки? Как вспоминали молодость, проведенную в задушевных разговорах, под водочку-то?
А никак. Не было ничего такого.
Горбачев не посмел повидаться со старым другом. Вот такие были жалкие времена, подлые нравы, трусливые партийные порядки. И только когда МС стал генсеком, то на всё плюнул и, не обязанный ни перед кем отчитываться, вызвал в Москву друга Зденека — из на тот момент уже эмиграции (Вена), и говорил с ним про что хотел, пока не надоело. Всё это МС сделал, да, осмелился — но тайком! Огласке факт встречи предавать не стал. Обошелся без пресс-конференции. А то неверно ж могли понять… Кстати, тот же Млынарж не обиделся, когда в 1968-м друг Миша разорвал с ним отношения. Все всё понимали.
Борьба систем! Битва идей! Ему, небось, и так было тошно, а еще и жена пила у него кровь. В протокольных загранпоездках Раиса спрашивала: «Миша, а отчего ж мы хуже, чем они, живем?» Муж ей не отвечал, он и сам был в шоке. Всё это описано.
Далее, после того как Горби, мягко говоря, потерял работу, потерпев сокрушительное поражение в политике, — он потерял и жену, которая была для него, кажется, важней карьеры, и если б его спросили, то выбор бы он сделал не задумываясь.
Но выбора никто не предложил. И он потерял всё. Просто всё. У нее обнаружился острый лейкоз, им часто болели «чернобыльцы», это был как бы кошмарный привет в жанре черного юмора — из прошлого, из тех двух недель, когда он молчал про взрыв на АЭС и люди жили так, будто ничего не случилось, и, не зная ничего про нашу маленькую совецкую Хиросиму, ловили рентгены — с каждым днем всё больше. Не к ночи будь сказано, это — сюжет для фильма ужасов, сценарий уровня Стивена Кинга.
Новая русская власть не стала выручать семью Горбачевых из этой беды. А спасли их — пытались спасти — немцы, благодарный народ. Это они спецбортом доставили Раису в немецкий госпиталь. (Как позже — Навального!) Немецкий! А не какой-то там. Дальше были два месяца ее мучений и его бдений у постели жены. Он пел ей любимые ими романсы. В свои последние годы она мечтала про домик у моря, эта довольно скромная мечта могла бы запросто сбыться. Надо было только всё бросить и сделать чуть денег, плевое дело. Но Горби не бросил и никакого домика на море не завел. Не успел.
Это была рифма со старым сюжетом. Николай Второй и его жена-немка (опять германская тема!) тоже были чужими широкой публике, и тогда тоже было выбрано оба зла — потеря и семьи, и страны. Всё шло по готовому сценарию, с той разницей, что во второй версии самодержец выжил, и дочка его выжила. (Хотя — слухи про царевну Анастасию одно время были в моде.)
Однажды меня про это всё спросили американцы. Они удивились, что их студенты специально летят в Москву, чтоб посмотреть на своего кумира, а наши перед Горби не очень преклоняются. Я, подумав, ответил так, чтоб им было понятно:
— Вот когда у вас появится президент, при котором развалится американская армия, и промышленность тоже, Штаты уйдут из Европы и Азии, отдав всё нам, — тогда русские студенты будут с удовольствием летать через океан и восхищаться таким вашим лидером. А вы там вряд ли будете от него ссать кипятком.
В 1993-м, я уверен, Горбачева потрясло открытие — оказывается, можно ввести в Москву танки и шарахать из пушек по ветви власти. И за это ничего не будет! Истинно вам говорю — его это накрыло! Горби не мог не примерять это на себя, задним числом, не мог не думать что-то вроде «и я бы мог…», цитируя Пушкина некстати. Почему б и ему, в самом деле, точно так же из тех же самых танковых пушек не бить ровно по тому же самому Белому Дому? В свое время? И всё бы повернулось иначе, как всегда, мы знаем, поворачивается в таких случаях. Победителя же не судят, и он забирает всё.
Но было поздно. Поздно! Это намного страшней, чем никогда.
Но самое главное, что меня задевает, когда я думаю про Горби, это не 1993-й год — а 1943-й. А правда ли Миша в детстве ощипывал немцам гусей? У Горбачевых, считалось, была лучшая в селе печка, все хвалили — нигде не получалось так вкусно запечь птицу! Но прежде надо было ее ощипать, так немецкие солдаты поручали это будущему генсеку. Я про это прочитал в каких-то мемуарах, узнал со слов ставропольских крестьян. Наврали, нет? Поди знай… А какая разница? Такая, что лучше б этого не было. Как-то уж совсем нехорошо получается. Сперва эти гуси, а потом он стал лучшим немцем — наградили ж человека таким погонялом…