Тут я вспомнил наш давний спор о судьбе с профессором Савельевым. Ночь выдалась долгой, костер жарким, а спирт необычайно крепким. Его гипотеза о сети пересекающихся вероятных линий развития вселенной. Он еще тогда красиво назвал эту теорию, в манере японской поэзии, "сад расходящихся тропок"...
Смирение, покаяние, искупление... пожалуй это выход из того морального тупика, в который по сути я сам себя и загнал.
- А не будет ли это кощунством, уважаемый?
- Здесь, молодой человек, как в бою, знамя подбирает тот, кому хватает отваги. Вам решать. Спросите свою душу: готова ли она нести этот крест.
- Я же не знаю ни слова ни единой молитвы! Ни традиций, ни канонов, ни даже имён Святых!
- Думается мне, что важна лишь искренность веры и готовность Ваша к обязанностям пастыря. Принимать верующих, крестить, исповедовать, утешать, отпускать грехи да провожать в последний пусть... избавлять от одиночества в те моменты, когда оно наиболее тягостно и нестерпимо. Человеку в эти мгновения наиболее необходимы сопереживание и сочувствие, а в какой канонической форме они выражаются... пусть меня сожгут на костре, как Коперника, за такую ересь, но это не важно. Ни для человека ни для Господа!
- Чтож, Нестор Петрович, будь по Вашему. Мы к этому еще вернемся.
- Когда Вы, Батюшка, вернетесь...
- Ну, тогда до свидания!
- С Богом.
Собаки провожали меня до опушки леса. Их поведение неуловимо изменилось. Чувствовалось - признали. Это не было поводом расслабляться, но было очень приятно изредка воспользоваться их острым слухом и ощутить прикосновение сознания. Было еще нечто необычное. Если старика они между собой воспринимали как слабого, нуждающегося в защите родича, то меня они просто-таки провоцировали поиграть с ними. Для них я был практически равным, они лишь слегка посмеивались над моей тяжестью и медлительностью.
Побегать хотите?! Ну, вперед! Я резко срываюсь с места, благо бег на короткие всегда был моим любимым видом. Искусственные мышцы сначала замедляют разгон, но, спустя пару секунд разогреваются. И вот я уже несусь огромными скачками к опушке леса, на полкорпуса опережая азартно повизгивающих щенков. Вот уже и начало узкой тропинки в редких еще зарослях, что я отметил себе как финиш. И даже финишная черта тускло поблёскивает... что за?!. РАСТЯЖКА!!! Собаки не дали такого слова, точнее мыслеобраза, но я успел представить грохот, кровь и боль. Этого было достаточно, чтобы замедлить их бег на долю секунды, заставить приподнять головы, вытянув шеи. А мне этого мига хватило на принятие решения. Так. Чуть склоняюсь вперед. Главное не споткнуться. Хватаю руками за толстые шкуры оба загривка и мощным толчком отправляю нас троих в полет, через натянутую поперек тропы смерть.
В полете я успеваю перевернуться на спину и прижать щенков к себе. То, что падал я на ранец со взрывчаткой, я осознал уже лежа на земле. Да и Бог с ним. Взрывчатка стабильна. Главное, чтобы рядом еще растяжка не стояла. Обошлось. Пару секунд растянулись как вечность. К реальности меня вернули поскуливаете и слабые попытки освободиться из моих железных объятий. Щенки еще помнили как надо таиться от врагов, если они сильнее, но усилия хватки я, кажется не рассчитал.
Осторожно освободив собак, мысленно приказал им замереть и полез искать гранату. "РГДшка", больше шума, чем эффекта, да и затолкали ее между корней пня. Человека так не убить, собаку тоже лишь покалечит. Но сильно и надолго. Так что старику похоже собирались "объяснить", что ему нечего делать в этом лесу...
Да, малыши, вам не нужно бегать в этот лес. Это плохой лес! Здесь много таких железок. Их не обогнать, от них не убежать, им не отвести глаза... они мертвые, и сделаны для того, чтобы делать больно таким как вы и как я. Делать мертвыми нас.
Собаки понимают. Собаки припадают к земле и угрожающе рычат. Нет, мои хорошие, мертвым железкам не страшно. Но я умею вырывать им зубы. Они больше никого не убьют. А вас ждет дедушка. Волнуется. Ему одиноко.
Щенки смотрят на меня с пониманием, ждут, когда я разрешу им бежать обратно. Внимательно наблюдают за тем как я загибаю усики на чеке и сматываю слегка тронутую ржавчиной проволоку. Больше ловушек вокруг незаметно. Всё. Вам пора. А я пока поищу того, кто это здесь поставил. Мало ему не покажется.
Сам того не замечая, я чешу между ушами старшего, пока укладываю опасную находку в ранец. Младший уже нетерпеливо оглядывается у кромки леса. Хлопаю старшего братца по холке и слегка подталкиваю к дому. В ответ получаю мысль, что со мной теперь всегда есть кому поделиться сочным куском мяса и теплым местом у печки.
А лес, как я и думал, таил еще немало сюрпризов. Растяжки шли парами. Лучше маскировались. Ближе к противоположному краю даже противопехотную мину приготовили. В общем дефицита взрывчатки нет, но копать ребята не любят. Все "подарки" лишь едва присыпали лесным мусором и прошлогодней листвой.
От опушки открывался восхитительный вид на пологий холм, огибаемый снизу неширокой речкой. На холме, собственно, и раскинулась цель моего похода - необитаемая лишь на вид ВЧ.
Кольца колючки целы. Таблички на столбах проржавели, покосились и едва читаются. Но минные пояса на месте. О чем свидетельствуют редкие воронки и кучки звериных костей. Стекла в зданиях почти везде целы. На вышках и стоянках пусто. Но следов тотального разграбления не видно.
Долго шарю из-под прикрытия лесной тени оптикой по окнам, проемам и щелям. Движения не заметно. Если и следит за окружающим миром чей-нибудь внимательный взгляд изнутри, то лишь через скрытые системы наблюдения. Или через прицел пулемётной башенки из центрального кольца периметра. Приглядевшись к башенке понимаю, что пулеметы с нее не сняли. Металл тускло поблёскивает густой смазкой, а прицельная оптика тщательно протерта.
Значит сидят в норе и оттуда огрызаются, а по поверхности гулять не любят. Теперь осталось найти Ворона и выяснить, что он тут успел разглядеть.
С моей стороны господствующая высота тот самый холм на противоположном берегу речушки, под которым затаилась "пусковая позиция ракетчиков", а вот за поворотом русла, на "моем" берегу, есть недолгая возвышенность, поросшая лесом. Через тот негустой лесок проходит единственная дорога, по которой я и должен был, согласно плану, подойти. Невдалеке от ее обочины виднеется высокий старый дуб с густой кроной.
"Сидит Ворон на дубу и глядит в свою трубу"... однозначно там сидит. И монокуляр у него цейссовский, охотничий, с длинной блендою на объективе, чтоб даже против солнца "зайчиков не пускать". Ну, сейчас прилечу к тебе, мудрый птиц, обкаркаем с тобой, что ты тут высмотрел.
Режим радиомолчания вблизи целей мы всегда соблюдали строжайше. До начала операции даже несущая частота, без модулированного сигнала, может выдать нас и сорвать все планы. Так что всё общение лишь знаками, либо карандашом в блокноте. Так мы и сидели в развилке дуба, как пара двоечников на задней парте, передавая друг другу карандаш, дорисовывая на клочке бумаги карту объекта и план грядущей операции.
По всему выходило, что наш противник сидит исключительно в подземных сооружениях. Постов, секретов на поверхности не выставляет. Зданий на земле не использует. Только катакомбы. Наверху изредка появляются небольшие группы бойцов, быстро выполняют задачу и также быстро ныряют обратно под землю.
- Тебе эта параноидальная манера поведения не кажется странной.
Я усмехаюсь, склонившись над планом.
- Ты вроде как сам себе ответил. Хотя для многих обитателей Зоны паранойя скорее норма. Но тут, я уверен, это неспроста. Тут должна быть аппаратура для "промывания мозгов" что-то типа легендарных "выжигателей". Бойцов, стерегущих эту дыру наверняка обработали подобной пси-установкой и подвергли в последствии кодированию на подчинение. И надолго не отпускают потому, что не уверены в устойчивости кода. Или это часть кода - панический страх потерять связь с кодировщиком. Я бы именно так и сделал. Так что у тебя, Ворон, есть вполне реальный шанс вернуть своих. Тех, кто выжил, если у нас прокатит вариант "по-хорошему"...
- Это как?