Квартира была погружена в абсолютную тьму.
Именно такой, какой я её задумал.
Стены и потолки внутри были выкрашены в сплошной чёрный цвет, окна закрыты тяжёлыми портьерами. Лакированный пол потерял блеск и не отражал ни единого луча света, а мебели почти не было.
Голем щелкнул главным выключателем, и в квартире зажглись десятки чёрных ламп, окутывая бледные предметы мягким лиловым светом. Его жилище превратилось в потусторонний пейзаж — эфемерный и сияющий, — что мгновенно принесло ему умиротворение. Перемещаясь в этом пространстве, он будто плыл сквозь бездну... переходя от одного мерцающего объекта к другому.
Отсутствие полного спектра света создавало вневременную среду — мир, в котором его тело не получало привычных циркадных сигналов. Обязанности Голема требовали работать в нерегулярные часы, и отсутствие естественного света освобождало его биоритмы от диктата обычного времени. Предсказуемый распорядок был роскошью для простых душ... душ, не отягощённых ношей.
Её призыв может прозвучать в любой момент — и днём, и ночью.
Он прошёл сквозь призрачный полумрак в свою гардеробную, сбросил плащ и сапоги. Теперь обнажённый ниже шеи, он светился бледным светом под чёрными лампами, но избегал смотреть на себя. В его убежище намеренно не было зеркал — кроме маленького ручного, с помощью которого он наносил глину на лицо.
Вид своего физического облика всегда волновал его.
Это тело не моё.
Я лишь проявился в нём.
Голем босыми ногами прошёл в ванную, включил душ и шагнул под струи. Сняв пропитанную глиной шапочку, он закрыл глаза, подняв лицо к тёплому потоку. Вода казалась очищающей, когда засохшая глина превращалась в тёмные ручейки, стекавшие по его телу и уходящие в слив.
Убедившись, что смыл все следы прошлой ночи, Голем вышел из душа и высушился.
Эфир тянул его сильнее, но он не потянулся за жезлом.
Пора.
Всё ещё обнажённый, Голем двинулся сквозь темноту к своей святыне— особой комнате, созданной для принятия этого дара.
В полной тьме он подошёл к пеньковому матрасу, лежавшему в центре комнаты.
Почтительно лёг, вытянувшись обнажённым на спине точно посередине.
Затем зажал во рту перфорированный чэнбаобэби силиконовый шар... и Отпустил.
ГЛАВА 4
И здесь первый, подумал Лэнгдон, подходя к бассейну Страгов как раз в тот момент, когда дежурный открывал здание. Лэнгдон знал мало более приятных ощущений, чем возможность поплавать в одиночестве в двадцатипятиметровом бассейне. Найдя свой арендованный шкафчик, он натянул плавки Speedo, быстро ополоснулся под душем, схватил очки Vanquisher и направился к воде.
Люминесцентные лампы только разгорались, и зал все еще погружал мрак. Лэнгдон встал на край бассейна, глядя на гладкую водную гладь, похожую на огромное черное зеркало.
Храм Афины,вспомнил он, как древние греки практиковали катоптромантию, вглядываясь в темные воды, чтобы увидеть свое будущее. Он представил себе Кэтрин, спящую в их гостиничном номере, и подумал, не она ли его будущее. Эта мысль одновременно и тревожила, и волновала давнего холостяка.
Лэнгдон натянул очки, глубоко вдохнул и рывком вошел в воду, рассекая поверхность. Под водой он пролетел два метра, затем сделал десять метров дельфиньими толчками, прежде чем перейти к вольному стилю.
Сосредоточившись на ритме дыхания, Лэнгдон погрузился в полусозерцательное состояние, которое всегда давало ему плавание. Его мускулистое тело расслабилось, обрело обтекаемость и гибкость, мощно продвигаясь вперед в темноте с впечатляющей для пятидесятилетнего мужчины скоростью.
Обычно плавание полностью освобождало его разум, но сегодня, даже после четырех кругов, мысли не утихали... вновь и вновь возвращаясь к фрагментам вдохновляющей лекции Кэтрин прошлым вечером.
"Ваше сознание не создается мозгом. Более того, ваше сознание даже не находится внутри вашей головы."
Эти слова вызвали любопытство у всех присутствующих, но Лэнгдон знал, что ее лекция едва коснулась того, что войдет в ее готовящуюся книгу.
Она утверждает, что обнаружила нечто невероятное.
Открытие Кэтрин — каким бы оно ни было — оставалось тайной. Она ни с кем не делилась им, даже с Лэнгдоном, хотя в последние дни несколько раз намекала на него, признаваясь, что исследования для книги привели к ошеломляющему прорыву. После ее вчерашней лекции Лэнгдон все сильнее чувствовал, что книга Кэтрин может оказаться настоящей бомбой.