Дядя Юозас уселся рядом с мальчиком. Достал из кармана прозрачную коробочку с сигарами. Смотритель корабельного кладбища курил только сигары. И только одного сорта — «Порт». Больше никто не покупал их в поселке. Директор магазина делал для дяди Юозаса в Клайпеде специальный заказ, чем смотритель очень гордился.
Правда, был у этих сигар один очень существенный изъян, доставлявший дяде Юозасу немало огорчений. Стоило ему закурить в помещении, как начинали роптать даже курильщики. Они никак не хотели поверить, что сигары «Порт» изготовляются из табака. Уж очень ядовитый и вонючий шел из них дым. Дядя Юозас сердился, в сердцах ломал сигары, призывая всех в свидетели, что скручены они из самых крепких на свете сортов табака. Специально для моряков. Но все, конечно, знали их главное достоинство: сигары «Порт» были баснословно дешевы.
По тому, как дядя Юозас усаживался и обкусывал сигару, Ромка понял, что смотритель находится в наилучшем расположении духа. А раз так, то не обойтись без очередной истории. Мальчик не ошибся.
— Слышал, какой ночью шторм гулял? — заговорил смотритель.
— Ага, — машинально откликнулся Ромас, думая о своем.
— И это ты называешь штормом? — дядя Юозас презрительно сплюнул за борт, словно вопрос только что задал не он, а кто-то другой. — Вот в наше время были штормы! Это да! Помню, шли мы на «Драконе» в Буэнос-Айрес. Дрянной был пароходишко… Вдруг тайфун! Вызывает меня капитан и говорит: «Плохи наши дела. Вполне можем акулам на корм пойти. Выручай, Юозас!» — «Слушаюсь, сэр!» А надо сказать тебе, был я знаменитым рулевым. Меня без малого все капитаны знали. За ручку здоровались… Поднялся я на мостик, взялся за штурвал. «Слушать мою команду!» — приказываю…
Дядя Юозас был бы очень обижен, узнав, что Ромка пропускает его слова мимо ушей. Все до единого. Потому что знает их уже наизусть. Раз десять слышал. Не меньше. И о «Драконе», и о тайфуне, и о всемирно известном рулевом. Но спешить мальчику некуда, и он не перебивает старенького смотрителя.
А тот увлекся. Во весь голос подает команды и отчаянно жестикулирует. Наконец пароход спасен. Капитан говорит Юозасу «морское спасибо» и подносит ему три чарки рома.
— Ну, не станешь больше говорить, что ночью сильный шторм был?
— Нет, не буду. — Ромка, опасаясь, что дядя Юозас тут же начнет очередную историю, поспешно спрашивает: — Когда увели «Звездочку»?
— Какую «Звездочку»? Кто увел? — смотритель недоуменно смотрит на Ромку. Он не остыл еще после рассказа и плохо понимает мальчика.
— Катер, что за теплоходом стоял, знаете?
— А ты как думал! Он у меня в книгах под номером триста восемнадцать значится.
— Так я и спрашиваю: когда забрали его с кладбища?
— Никто его не забирал.
— Правда?
— Да ну тебя! — отмахивается смотритель и достает новую сигару. — Послушай-ка лучше, что приключилось со мною однажды в Саргассовом море…
— Потом, дядя Юозас, потом, — умоляюще глядит на смотрителя Ромка. Он очень волнуется. Мысли путаются, налетают одна на другую… Если «Звездочку» увели не моряки, то куда она тогда исчезла?.. И кто такие эти люди с глухим и тонким голосами, которые вели тогда разговор на кладбище?
— Ну, что это тебе в голову взбрело? Списана твоя «Звездочка» по самой последней категории. Ясно? На вид она посудина вроде бы еще и ничего, а плавать на ней больше нельзя. Разве только на веслах. А мотор заведешь — заранее спасательный пояс надевай. Шпангоуты совсем прогнили… Ты лучше слушай…
Но Ромке не до побасенок.
— Дядя Юозас, а бывает, что на кладбище пропадают суда?
— Как это? — не понял старик.
— Случалось у вас такое, чтобы, к примеру, украли с кладбища корабль?
— У меня? — наливается вдруг гневом смотритель. — А зачем тогда я поставлен? Покой морских тружеников оберегаю! Это понимать надо! Да у меня за тридцать лет… — от негодования голос смотрителя прерывается, лицо багровеет. Этот мальчишка смеет думать, что с кладбища крадут корабли!
Так и не закурив вторую сигару, дядя Юозас поднимается. Встает и Ромка. Чтобы как-нибудь смягчить старика, он замечает: