В результате аудиенция превратилась в тайное совещание, на котором Фауста диктовала свою волю, а именно указала те меры, какие, по ее мнению, было необходимо принять. Фауста столь ловко и деликатно провернула все дело, что даже Леонора — единственная, кто была в силах соперничать с Фаустой — даже Леонора была введена в заблуждение. Она решила, что они все вместе разработали план борьбы с общим врагом, тогда как на самом деле план был придуман Фаустой.
Все расстались, очарованные друг другом, но более всего принцессой Фаустой; Мария Медичи уже смотрела на мир глазами герцогини Соррьентес, как официально именовалась сейчас Фауста.
Итак, чтобы вернуться к нашему рассказу, напомним, что прошло три дня, за которые ни Фауста, ни Кончини ничего не предпринимали против шевалье и его юного друга и воспитанника. На четвертый день Пардальян, вернувшись из своей очередной загадочной прогулки по Парижу, нашел у себя на столе записку, написанную беглым почерком Вальвера. Записка была следующего содержания:
«Жду вас у себя. Приходите как можно скорее».
Пардальян никогда не расставался со шпагой. Теперь же он захватил еще кинжал, а в карман положил увесистый кошелек. Вооружившись таким образом всем, чем только возможно, он тут же отправился на улицу Коссонри.
Кажется, мы уже говорили, что улица Коссонри пролегала неподалеку от рынка и населяли ее в основном торговцы дичью. Когда Пардальян свернул в улицу Коссонри, торговля была в самом разгаре. Если бы шевалье не был столь поглощен размышлениями о записке Вальвера, он бы наверняка заметил, сколь много странных типов, не похожих ни на торговцев, ни на покупателей, толпилось в этот час на улице. Подобный факт наверняка заставил бы шевалье призадуматься.
Нет у нас сомнений и в том, что если бы он не был так занят мыслями о пресловутой записке, он бы вначале послал мальчика из гостиницы справиться, дома ли Вальвер.
Но Пардальян полностью погрузился в свои мысли и не обращал внимания на царящую вокруг него толкотню; подобную картину он видел каждый день, ибо жил в двух шагах от улицы Коссонри. Быстро свернув к дому Вальвера, шевалье поднялся по лестнице.
В двери Вальвера торчал ключ. Однако Пардальян ничему не удивился: в записке же было написано: «как можно скорее».
Он повернул ключ и устремился в комнату.
Вальвер был дома один; он нервно расхаживал по комнате — от двери к окошку, ведущему на крышу. Едва заметив Пардальяна, он облегченно воскликнул:
— Наконец-то, сударь, вы пришли! Вот уже два часа я жду вас, сгорая от беспокойства!
— Что здесь происходит? — спросил Пардальян.
— Как что здесь происходит? — опешил Вальвер. — Но, сударь, это я жду, чтобы вы мне разъяснили, что происходит!..
Пардальян изумленно взирал на Вальвера.
Заметив, что молодой человек тоже смотрит на него непонимающе, шевалье нахмурился и строго произнес:
— Однако странно! Вы просите меня прийти как можно скорее, я бегу со всех ног — а вы спрашиваете меня, в чем дело!
— Сударь, я вовсе не просил вас приходить! — все более изумляясь, запротестовал Вальвер. — Напротив, это вы приказали мне не выходить из дома и ждать вашего прихода.
Если Вальвер никак не мог опомниться от изумления, то Пардальян уже обрел привычное для него хладнокровие. Он начал постигать истинное положение вещей; он инстинктивно чувствовал, что пора действовать, иначе будет поздно. Поэтому он быстро и твердо попросил Вальвера:
— Отвечайте мне как можно короче: где, когда и каким образом я дал вам эти указания?
— Здесь. Около двух часов назад. Запиской, которую я нашел у себя на столе, — лаконично отвечал Вальвер.
— Покажите мне эту записку.
— Вот она.
Вальвер подошел к стулу, взял с него лежащую на нем записку и отдал ее Пардальяну. Шевалье стремительно пробежал ее глазами.
— Да, это похоже на мой почерк, — согласился он, — я даже сам готов сказать, что записка написана моей рукой. Но послушайте, Одэ: пока вас не было, я вовсе не заходил к вам. Более того: я не писал этой записки. Равно как и вы не писали то письмо, которое получил я.
С этими словами Пардальян достал из кармана записку, полученную им у себя в гостинице «Золотой ключ», и протянул ее Вальверу
— Это мой почерк! — воскликнул, в свою очередь, Вальвер.
— Черт побери, я в этом и не сомневался.
— Но я не писал вам, сударь! Что все это значит?
— Это значит, — бесстрастно объяснил Пардальян, — что нас захотели свести здесь. Это означает, что внизу нас ждет Фауста!
И стремительно выхватив шпагу, шевалье призывно воскликнул:
— Бежим, Вальвер! Потолок обрушится на наши головы, пол провалится под нашими ногами, дом взорвется или в нем начнется пожар — откуда я знаю!.. Бежим скорей — и да поможет нам Небо!.. Лишь бы не опоздать!..
Они бросились к лестнице и бегом спустились вниз. Пришло время действовать, и Вальвер, как и Пардальян, уже овладел собой; от его растерянности не осталось и следа… Это был Пардальян в двадцать лет. Итак, они бегом спускались вниз. Заметим, что оба старались бежать как можно бесшумнее, но их все-таки услышали. Чей-то сдавленный голос внизу прохрипел:
— Тысяча чертей, остановитесь!
Пардальян и Вальвер замерли.
— Это ты, Ландри? — крикнул Вальвер, перегнувшись через перила.
— Да, сударь, — ответил Ландри Кокнар, ибо это был именно он.
И тут же прибавил:
— Возвращайтесь, господа, возвращайтесь. Слишком поздно.
Пардальян внимательным взором изучал Ландри Кокнара.
Следует полагать, что выводы его были вполне благоприятными для слуги Вальвера, ибо он, не колеблясь, произнес:
— Возвращаемся.
— И побыстрее, клянусь чревом Господним! — посоветовал Ландри Кокнар.
Пардальян и Вальвер так же быстро поднялись наверх; только теперь они не заботились о том, чтобы шаги их не были слышны. Ландри Кокнар тотчас же присоединился к ним, и все вошли в жилище Вальвера.
Пардальян предусмотрительно вынул ключ из замочной скважины и изнутри запер дверь на два оборота. После чего скептическим взором окинул это хрупкое препятствие, преграждавшее путь в их убежище.
— Она не выдержит и четырех нападающих, — с сожалением вздохнул шевалье.
Более дверь его не интересовала, и он прислушался к рассказу Ландри Кокнара. Ибо едва они вошли в комнату, как Вальвер принялся расспрашивать своего слугу.
— Сударь, до самой улицы Марше-о-Пуаре [8] все забито лучниками под командованием самого прево, господина Луи Сегье. Улица Сен-Дени перегорожена лучниками под командованием лейтенантов прево, Ферро и Лефура. Таким образом с двух сторон нас ожидает по меньшей мере пять десятков лучников. Пытаться проскользнуть мимо них было бы чистейшим безумием. У нас остался только один путь — бежать через окно по крышам, но, едва у нас закружится голова, мы упадем вниз и переломаем себе все кости.
— И все же давайте взглянем на это окно, — предложил Пардальян.
И он направился к открытому окну; Одэ и Ландри последовали за ним.
Все трое выглянули в окно, постаравшись при этом остаться незамеченными. Вальвер даже восхищенно присвистнул.
— Кончини… и Роспиньяк!.. Перед самым домом!..
— Роктай и Лонгвапь, а с ними и вся свора гвардейцев, — прошептал Ландри Кокнар, чья ненависть к этим двоим лейтенантам Кончини по-прежнему не затухала.
— И граф д'Альбаран, посланный Фаустой, — с тихим смехом произнес Пардальян.
К несчастью, все именно так и было.