— Какая же ты красивая! — вырвалось у Анри при виде свежего румяного личика Шарлотты.
Беременность необычайно шла жене. Она вся словно светилась каким-то невероятным светом, была так счастлива и покойна, словно бы финансовые дела супруга обстояли весьма и весьма недурственно.
Шарлотта чмокнула мужа в щеку, распорядилась, чтобы подавали обед. И, положив руку на живот, улыбнулась:
— Все хорошо будет с твоим мылом. Говоришь, у Рале купцы берут? Так это ничего. Надо сделать такое мыло, какого нет у Рале. Мы ждем ребенка, и вот что мне подумалось — детки умываться не любят. А коли выпустить мыло в форме зайчиков и мишек — им забава будет. А еще на мыле хорошо азбуку разместить. На каждом кусочке — по буковке. Так детки и чистыми будут, и читать выучатся. И конечно, надо сделать мыло для простых людей.
— Дорого оно для них.
Шарлотта пожала плечами:
— А ты сделай недорого. Кусочек поменьше, ароматного масла не лей. Главное — чтобы копейку оно стоило, вот не больше! У Рале-то тридцать копеек за кусок берут. Но ты не переживай. Эти копеечки скорее тебе миллион рублей принесут, чем Рале.
Шарлотта оказалась права.
К тому дню, когда на свет появилась маленькая Евгения, Брокар уже вовсю торговал мылом для детей. Раскупалось оно быстро. Уже не нужно было в повозке объезжать лавки: купцы да приказчики сами в очередь перед фабрикой-конюшней выстраивались. «Читать выучился по Брокару», — хвастались родители успехами своих деток.
А пуще «детского» приказчики брали «народное» мыло. Стоил кусок копейку, копейку и самому бедному человеку на мыло было не жалко.
Пришлось нанимать новых рабочих, потом съезжать из конюшни в более просторное помещение, так как из покупателей постоянно стояла очередь.
Заботы о дочери не мешали Шарлотте живо интересоваться делами мужа. Она придумывала красивые этикетки и новые сорта, помогала выгонять с фабрики пьяниц да воров и при этом ловко считала выручку, расплачивалась с поставщиками.
— Я так счастлив, — признался Анри, зарываясь лицом в мягкие каштановые локоны жены. — Теперь наконец я могу позволить себе сделать то, что давно хотел.
— Что же это? — Шарлоттины тонкие бровки взлетели вверх, и на милом личике отразилось нескрываемое любопытство. — Какое-то новое мыло? Или какой-нибудь другой товар?
Анри покачал головой:
— Даже не пытай меня, все равно ничего не скажу.
На самом деле ему очень давно хотелось подарить Шарлотте духи.
Такие, как она сама — нежные, но яркие, и чтобы они впитали и силу Шарлотты, и ее доверчивую беззащитность, и утреннюю первую улыбку, и обещание страсти в лукавом взгляде.
Состав духов Анри видел пока приблизительно.
Знал, что там обязательно будут роза и жасмин, этот дуэт — воистину душа женской мягкости и очарования. И без ванили обойтись никак нельзя; ваниль — это сама любовь, нежная, сладкая.
Но вот как показать внутреннюю силу, твердость? Кориандр? Гвоздика? Бергамот?..
Работать над духами приходилось по ночам.
Анри принес с фабрики все необходимое и оборудовал в соседней со спальней комнате настоящую мастерскую.
Он составлял композицию — и видел перед собой Шарлотту.
Вот она склоняется над колыбелью дочери. Добавляем нежный иланг-иланг, улыбку матери, любящей милое дитя всем своим сердцем.
Вот жена сидит перед зеркалом, разбирает замысловатую прическу — а потом с легкостью вскакивает и начинает кружиться по комнате. На щеках румянец, губы шепчут: «Милый, милый, как славно я все придумала! Ты только послушай меня! Зачем платить мне за пудру и помаду другим фабрикантам? Сделай все эти дамские штучки для меня. Мы можем выпускать пудру и помаду вместе с мылом! А еще можно сделать красивый, но недорогой наборчик: мыло, помада да пудра. Какой успешно поторговавший на ярмарке мужик не возьмет такого гостинца для своих жены и дочек?» Да, непременно нужно ввести в состав апельсиновый цвет — он точно передает радость, упоение жизнью и работой.
А вот Шарлотта наказывает рабочего-пьяницу. Унюхала хлебную кислость самогона и хмурится: «На первый раз из жалованья вычту, а потом и вовсе выгоню». Гвоздика. Только гвоздика, причем яркая. Эта сила Шарлоттиного характера, твердость его.
Анри много раз представлял, как торжественно вручит жене заветный флакон, как скажет, что она его муза, вдохновение и самая надежная помощница.