Селия охотно играла с маленьким Маркусом, вывозила его в коляске в сад, а однажды попросила мать научить ее купать и пеленать ребенка.
- Правильно, скоро тебе это пригодится, - охотно согласилась леди Рэдли, вынимая из кроватки трехмесячного Маркуса, пока служанки готовили ванночку, полотенца и чистые пеленки. - Меня этому никто не научил, и я была совсем неумелой, боялась к тебе подойти. Ты была такая крохотная, казалась очень хрупкой, и у меня руки дрожали от страха. И когда няня купала или переодевала тебя, я стояла рядом и умоляла: "Только осторожнее, не сделайте ей больно!". А когда кормила, боялась уснуть с тобой на руках. Старшие сестры рассказывали мне о детях, которые от этого задохнулись или расшиблись, упав из рук.
- А на прогулке? - оживленно спросила Селия, которой трудно было представить, что когда-то ее мама, такая решительная и уверенная в себе, могла чего-то бояться.
- А на прогулке страхов было еще больше, - Шарлотта положила Маркуса на пеленальный столик и стала разворачивать пеленки. - Ты могла простудиться, выпасть из коляски, получить тепловой удар, тебя могла укусить пчела... Страшно подумать, какой пугливой я была!
- Он подрос, - Селия засмеялась, глядя, как смеющийся Маркус шлепает пухлыми ладошками по воде. - Он так любит купаться!
- Будь его воля, он переселился бы в ванночку, - леди Рэдли придерживала весело подпрыгивающего ребенка, а другой рукой взяла мочалку. - Селия, передай мне чашку с мылом.
Селия взяла чашку, повернулась, чтобы поставить ее рядом с ванночкой. Маркус залепетал и протянул ручонку, чтобы схватить сестру за рукав. Взгляд Селии упал на пухлую, в перетяжках, руку братика. Чуть ниже правого плечика было крупное родимое пятно, по форме напоминающее цветок нарцисса.
- Селия, - повторила леди Рэдли, - подай мне мыло, - она подняла глаза и увидела дочь, застывшую в неловкой позе, ее остановившиеся глаза и бледное лицо. - Господи, что с тобой? Тебе нездоровится? - женщина инстинктивно потянулась, чтобы поддержать Селию. И проследила за ее взглядом. Родимое пятно на руке Маркуса. Как хорошо Шарлотта его знала, как изучила каждую его черточку, когда Дориан распускал ее волосы и перебирал их, протягивал руки, лежа на кровати: "Ну, иди же ко мне!", или во сне переворачивался на бок, натягивая одеяло на голову так, что снаружи оставались только его темная макушка и рука, сжимающая край одеяла, гладкая, с аккуратными мускулами и белой, как мрамор, кожей, и этот "нарцисс" ниже плеча...
"Раньше преступников клеймили лилией, а я - Нарцисс", - смеялся Дориан, играя своими милыми ямочками на щеках. "Почему ты преступник?" - спросила леди Рэдли. "Потому, что грешно желать чужую жену, - прошептал Дориан, привлекая женщину к себе и распуская ее золотистые волосы, - а я ничего не могу с собой поделать, - он прижался губами к ее губам, осыпал поцелуями ее шею, плечи. - И смею надеяться, что и ты меня... - прогудел он почти в самое ее ухо, последнее слово Шарлотта не различила потому, что сердце запрыгало как мячик от его объятий и поцелуев, а по спине пробежали щекотные мурашки. "Ты сводишь меня с ума, - прошептал Дориан, - еще с того дня, как впервые увидел тебя в гостиной у Гарри. Твой муж высмеял мой старомодный фрак, а я даже слов не разобрал потому что видел только тебя и слышал только твой смех, когда ты разговаривала с подругами...". "Ты, наверное, это всем своим пассиям говоришь!". "Ни одной, - серьезно ответил Дориан, уже без оттенка любовного воркования или дурашливости, его глаза потемнели, как черный бархат, а лицо стало строгим и взрослым. - С тобой не сравнится никто!".
Она покраснела и села на кушетке, не веря своим ушам. "Это правда", - сказал Дориан и обнял Шарлотту за талию.
Отметину в виде цветка на правой руке Маркуса она заметила еще тогда, когда мальчика впервые подали ей после родов. Сердце тревожно стукнуло. Потом леди Рэдли успокоила себя - в салонах не принято ходить раздетыми, и, скорее всего, мало кто знает о родимом пятне. А те, кто знает, - вспомнила Шарлотта леди Джулианну, - болтать об этом постесняются. Так что мне ничего не грозит. Некому шепнуть Рэдли о том, что у Маркуса такой же "нарцисс" на руке, как у Дориана... Конечно же, знал несчастный мистер Холлуорд...". Вспоминая Бэзила, леди Рэдли со страхом прерывала ход своих мыслей. Что за темная история произошла в доме Дориана в ту ночь? Шарлотта боялась даже предполагать. Сибила называла какого-то "его", сеющего зло в жизни Дориана. Но кто "он", леди Рэдли не хотела знать. Она подозревала, что эта тайна слишком опасна.
*
- О, опять эта мигрень! - леди Рэдли прижала пальцы к виску. - Эвелин, Лили, пожалуйста, искупайте и уложите Маркуса, а леди Карстерс проводит меня в будуар...
Селия встревоженно взглянула на мать, но, встретившись с ней взглядом, поняла ее игру. Мать и дочь рука об руку вышли.
Плотно закрыв дверь будуара, леди Рэдли еле слышно спросила у дочери:
- Селия, тебе... тебе знакомо это родимое пятно?
Девушка только кивнула. Она покраснела до слез и больно прикусила губу.
У леди Рэдли сжалось в груди так, что перехватило дыхание, и она прижала ладонь к глазам.
- Мама? - обеспокоенно шагнула к ней Селия.
- Так он был с тобой, - прошептала Шарлотта. - Все-таки был...
Селия снова кивнула, опускаясь на пуфик и всхлипывая. Она поняла, что выдала себя неосторожным взглядом. И стыдно было не только за свой грех, но и за то, что она знала о матери. Девушка хотела признаться во всем в карете невесты осенью, но тогда решимость изменила ей.
- Как это случилось? - Шарлотта сидела напротив дочери на краю кресла, до белизны сжимая пальцы и шептала так, будто разучилась говорить иначе.
- На дебюте, - так же тихо отвечала Селия. - Он предложил тост за опьянение, а потом еще принес полный бокал коньяка и поддразнивал, неужели я до сих пор маменьки боюсь... А потом в моей комнате... я ничего не соображала... он просто взял меня... а потом... ой, больше не могу, простите, мама... - Селия заплакала, по-детски закрыв лицо руками.
Леди Рэдли словно окаменела, глядя на дочь. Она вспомнила, какой случай свел их с Дорианом наедине впервые, на том самом дебюте Селии. Потеряв дочь из вида, она подошла к Гарри и Бэзилу и спросила, не видели ли они Селию. И Уоттон намекнул ей, будто Селия и Дориан поднялись наверх...
Леди Рэдли, не помня себя, попятилась и почти побежала на второй этаж. "Если он посмел, я заставлю его пожалеть...". В комнате Селии она застала одного Дориана без сюртука. Юноша возился с манжетами сорочки. "Что-то случилось, леди Рэдли?" - спросил он, глядя, как женщина в исступлении заглядывает за все портьеры, распахивает гардероб, зовет дочь. Его учтивый тон и легкая улыбка окончательно привели Шарлотту в исступление. "Где Селия, негодяй?!" - она была готова вцепиться ему в глаза. Дориан так же спокойно ответил, что не знает, он поднялся наверх, чтобы сменить обрызганные вином манжеты. Дориан заверил, что Генри просто бестактно и глупо пошутил. "Вам не о чем беспокоиться", - заверил он женщину. Видя смущение хозяйки дома, Дориан улыбнулся и предложил забыть о недоразумении. И прервал поток ее сбивчивых извинений и благодарностей словами: "До чего вы очаровательны...". Так все и началось. Но Селия говорит...