Франсуа прошел сквозь весь этаж и вышел через калитку в южной части стены, на которой еще были различимы следы пушечных ядер республиканской армии.
Перед ним было море! Франсуа, забыв обо всем, побежал по узкой тропинке, которая вела к пляжу.
ЧАСОВНЯ ПРОЩЕНИЯ
Закатав штаны, Франсуа шагал босиком по самой кромке воды. Она была холодной, а пляж совсем пустынным. То и дело раздавались резкие крики присевших на берег чаек. Но как только мальчик приближался к ним, птицы сразу разлетались, оставляя на мокром песке следы лапок. А когда Франсуа оглядывался, чтобы зрительно измерить пройденное расстояние, он видел отпечатки своих ног на песке. Но это были всего лишь человеческие следы, они не вызывали тревоги. А вот те… Те, другие следы были просто абсурдом! Слишком уж они были четкими, слишком настоящими. Лошадь-призрак не могла их оставить. Она ведь ничего не весит, она парит над землей!
Франсуа повернул назад. Решено: он отправится в Портсал и поговорит с аббатом Флоиком. Надо ведь ему кому-то довериться. Для него одного эта тайна слишком тяжела. К тому же Маргарита очень хорошо сказала: «Кто, как не служитель Бога, должен объяснить появление призрака?» По возвращении в замок Франсуа ждал сюрприз.
Во дворе стоял мощный «ягуар», а отец Жауан разговаривал с двумя мужчинами. Первый, повыше, был одет в охотничью куртку, брюки для верховой езды и краги, а его спутник — в широкий плащ.
— А вот и он! — воскликнул Жауан.
Оба посетителя обернулись и посмотрели на Франсуа. Мальчику они сразу не понравились. Разумеется, это покупатели, а значит — враги. Тот, что был повыше, вышел вперед.
— Моя фамилия Дюшизо, — сказал он. — Я уже был здесь, а сейчас привел друга, которого это дело тоже заинтересовало. Можем ли мы осмотреть замок?
— Мой отец приедет через несколько дней, — попытался возразить Франсуа,
— Но нам очень бы хотелось посмотреть дом.
Чтобы вести деловые переговоры, надо знать заранее, о чем идет речь.
— А я еще к тому же и спешу, — добавил второй.
Ну как тут откажешь? Франсуа был вынужден согласиться. Начали они с больших пустых комнат основного корпуса.
— Мебель пропала во время войны, — пояснял Франсуа. — Во времена моего деда здесь было полно ценных вещей. Мне часто приходилось слышать, что это было целое богатство. Старинные драгоценности, золотая и серебряная посуда… Мой дед был известным коллекционером.
— Но за домом он не следил, — заметил Дюшизо и добавил, повернувшись к своему приятелю:
— Чтобы починить крышу, придется заплатить, по моим подсчетам, триста или четыреста тысяч франков. Представляете?
— Здесь очень крепкие стены, — возразил Франсуа.
— Толстые, а не крепкие, — поморщился Дюшизо, — это не одно и то же.
Этот визит причинил Франсуа настоящее страдание. Дюшизо критиковал буквально все. Он вытащил из кармана блокнот, в котором подсчитывал предстоящие расходы. А его приятель слушал и не говорил ни слова. Бедный Кермол! Его обсуждают перекупщики, как корову на скотном рынке!
— А эти башни? — продолжал Дюшизо. — Жить в них невозможно, а сколько места они занимают! Нет, я считаю, что здесь все надо снести. Строить что-то новое на основе этого старья просто невозможно. Ваш проект об устройстве здесь гостиницы абсолютно нереален. Сейчас такое время, что людям нужны удобства. А амбары! Вы еще не видели амбаров! Друг мой, это нечто!…
Дюшизо шел уже впереди всех и сам открывал двери.
— Фанера! — восклицал он, стуча кулаком по деревянной обшивке стен. — Все изъедено и вот-вот развалится на куски. Здешний невыносимый климат может выдержать только бетон…
Франсуа плелся за ними со слезами на глазах. Кермол обречен! Может быть, именно поэтому и пришла эта лошадь из прошлого? Мальчику хотелось чем-то утешить старый замок, и, следуя за этими палачами, он тихонько поглаживал стены и дверные косяки. И ничего они не гнилые! Кермол еще сто лет простоит. Просто надо любить его, ухаживать, лечить его раны…
— Вопрос решается просто, — заключил Дюшизо. — Внимания здесь заслуживает только земля. Поместье хорошо расположено и к тому же стоит не очень дорого. Вы сможете построить здесь с десяток бунгало, а также небольшой торговый центр. Если захотите, можете добавить станцию техобслуживания. С этой точки зрения операция может быть рентабельной.
Франсуа набрал побольше воздуха.
— Нет, — сказал он. Мужчины переглянулись.
— Нет, — повторил Франсуа. — Вы забываете, что часовня имеет историческую ценность. Ее нельзя сносить…
— Часовня? — переспросил Дюшизо. — Какая еще часовня? Я ее не видел.
— Часовня Прощения. Она находится в ложбине, поэтому ее отсюда не видно. Если хотите, я вам ее покажу.
— А где она?
— Справа от ворот. Совсем рядом.
— То есть прямо в центре поместья. Это все меняет, — прошептал тот, что пониже.
Дюшизо широким жестом отмел неожиданно возникшее препятствие.
— У меня в Париже связи, я все устрою. Если бы мы всегда прислушивались к мнению Музея изящных искусств, который определяет ценность исторических памятников, то Франция давно бы превратилась в страну древних лачуг. Надо жить настоящим, черт возьми!
Однако ему явно не удалось убедить приятеля. Для Дюшизо визит заканчивался неудачно. Мужчины вышли через южную башню, немного посовещались между собой, и Дюшизо высокомерно обратился к Франсуа:
— Можно посмотреть часовню?
— Разумеется.
Они обогнули скалу и сразу увидели склеп. Ветры и дожди сильно повредили его стены, а крест оброс мхом. Стоящая рядом со склепом часовенка была такой же древней и того же цвета, что и склеп. А вокруг летала желтая бабочка, видимо, первая в этом сезоне.
— Вот это? — спросил Дюшизо, вытянув шею.
У часовни давно уже не было двери, и с улицы можно было видеть алтарь, похожий на надгробную плиту. Он был усеян осколками кровли. Дневной свет пробивался через два окна, узкие, как бойницы.
— Вот это? — снова спросил Дюшизо. — Ну и рухлядь!
— Но колонны портала неплохо смотрятся, — заметил низенький. — Они напоминают романское искусство, что довольно необычно для этих мест.
— Пусть будет так, я не спорю, — махнул рукой Дюшизо. — У каждого свой вкус. Что же касается романского искусства, то мне здесь видятся скорее гаражи и дорога через долину, а с этой стороны площадка, спускающаяся к пляжу. Здесь есть над чем поработать. Я считаю…
Он отвел своего спутника в сторону, и между ними завязался оживленный спор. Франсуа не слышал, о чем они говорили.
— Я вам больше не нужен? — осведомился он.
— Нет, спасибо, — бросил Дюшизо.
До чего же противный тип! Возмущенный Франсуа вернулся к замку. Он нашел Жан-Марка за рулем грузовичка.
— Поедешь со мной в Портсал? — спросил Жан-Марк. — Я собираюсь за продуктами. Франсуа сел рядом с ним.
— Очень кстати. Я как раз хочу задать несколько вопросов аббату Флоику, Он все там же?
— Да, но сейчас он стал настоятелем собора Богоматери.
— Тем лучше. Высади меня перед его домом.
— Ты хочешь рассказать ему про лошадь?
— Я хочу навести справки о Кермоле. Аббат изучал местную историю, он может знать что-то, чего не знают другие.
— Я прочел его книжку и был разочарован. Набор дат и мелких незначительных деталей.
— И все-таки… Почему не использовать эту возможность? Жан-Марк ехал быстро, и вскоре машина остановилась перед домом, окна которого были уставлены цветочными горшками.
— Забери меня через час, — попросил Франсуа.
Он позвонил в дверь дома, и старая бретонка, морщинистая и горбатая, как злая колдунья, провела его в гостиную, пахнущую свеженатертым полом.
— Господин настоятель сейчас занят. Вы хотите исповедаться? Он исповедует по вечерам, начиная с пяти.
— Нет, я не собирался исповедоваться. Я всего лишь хотел задать ему несколько вопросов.